Смотря на темно-синее небо, Орочи восхищался чистотой Ашихары. После победы Оммёдо над Владыкой Йоми, почти вся скверна, пропитывающая святые земли, исчезла. С рук божественного убийцы стекала ледяная вода. Ощутив приближающуюся ауру, смертный повернул голову, замечая самурая, которого встретил днем. Пряча руки в широких рукавах, высокий мужчина слегка прихрамывал на правую ногу, видимо, получив боевое ранение.

– Разве вы не боитесь демонов, господин самурай?

– А мне нужно бояться их?

Встав подле тэмидзуи, самурай омыл лицо и руки, мысленно повторяя изученную сутру. Орочи ударил по ножнам, они чувствовали проблески тьмы в самурае, но смертный старательно игнорировал жажду клинка, обливая его ледяными водами.

– Не верите в древние легенды?

– Кажется, вы только недавно прибыли в Камакуру.

– Верно, господин. Вынужденно сражался за небольшие деревни, неспособные самостоятельно защититься от одного феодала.

– Камакура почти пала от демонов, пока смелые Оммёдо не закрыли врата Йоми.

– Знаю, господин. Торговцы не редко делятся меж друг другом такими разговорами. Но, вся ли скверна покинула сие мир?

Нахмурившись, самурай заметно сжал руку на рукояти катаны, показывая тем самым настороженность по отношению к смертному. Орочи рассмеялся, слегка махая руками.

– Вы не верно поняли меня, господин. Я не имею злых помыслов. Тем более так говорить с тем, кто стоит подле Сёгуна.

– Вы прекрасно знакомы с нашей историей. Тогда, не могли бы вы сделать так, чтобы не остаться в этой истории, как пустое васи?

Подняв руки на уровень шеи, Орочи продолжал смеяться, стараясь пятиться к старым домам, сохранившимся с времен падения. Кто-то вдали окликнул Сиро и тот, отвлекаясь на зов, упустил из вида смертного, выпуская из крепкой хватки рукоять. Достаточно много странного происходило последнее время: Сиро ощущал присутствие скверны, Сёгун то и дело желал овладеть большими землями, а Оммёдо отреклись от Камакуры, прося Сиро боле не беспокоить их. В любой ситуации, когда Йоми прорвется в Ашихару – смертные будут беспомощны. Вынужденно отдаваясь в объятия скверны, многие мужчины и женщины гибли в страшных муках, лекари говорили, что во всем виновата странная болезнь.

Покинув торговую площадь, Сиро видел вернувшуюся тень, глаза которой сверкали алым. Рука инстинктивно потянулась к ножнам, требовательный голос вынудил отступить, а не ринуться вперед, изничтожая зло. Орочи стянул плотную парчу с головы, оставляя часть её на лице. Земли Камакуры всё ещё истончали миазмы, где-то были видны неоткрытые глазницы. Они слегка шипели, когда капли священных вод касались шершавой кожи. Присев, божественный убийца провел руками по воздуху, стараясь разогнать пыль с самого центра Камакуры. Нить её жизни растягивалась вдоль всей столицы, слегка уходя за пределы тории. Обрываясь слегка на одном из пустотных мест, энергия пульсировала куда медленнее, позволяя понять, где было сражение. Еле заметные светлые следы вели вдоль длинной линии, край которой направлялся в сторону главного дворца. Возможно, ещё один из божеств находился в Сёгуне, раз кому-то из семи богов счастья не нравилась Камакура.

– Кажется, вы совсем не знаете, кто явился в сей мир. Пока карать каждого, кто возжелал играться с жизнями смертных. Надеюсь, вы насладились этими мимолетными днями, божества.

Подняв голову, Орочи смотрел на звездное небо, будто зная, что каждый из бессмертных способен услышать его тихий голос.

– Я иду за вашими душами.

Камакура, 1333 год.

Звон ударяющегося друг о друга металла доносился почти до тории, что стояли подле входа в Камакуру. Такаудзи, набравший войско, всё же решился свергнуть Сёгунат Камакуры, дабы очистить мир от зла. Самураи отчаянно сражались, не желая вмешивать в это простых смертных, но Сёгун, совершенно не желающий поражения, отдал приказ вывести каждого мужчину на битву. Купцы и торговцы, неумело сжимая тяжелые катаны, с ужасом смотрели, как множество из них пало. Алая кровь застилала землю, впитывалась в почву, проникая глубоко. Дремлющая скверна вкусила запретный плод, в тот же миг восстав с новыми силами. Земля разделилась на части, искусные воины пали на землю, когда длинная лапа с острыми когтями пронзила множество тел, вынуждая живых громко кричать. Желая спастись, а не защищать Сёгуна, его личная стража сбежала первой, отталкивая пожилых лекарей, отдавая их души вместо своих. Воины Минамото оказались слабыми, довольно трусливыми, не в силах защитить никого. Такаудзи явился лично на поле боя. Облаченный в тяжелые доспехи, он заметно медленно двигался, не всегда реагируя на быстрые выпады тех, кто всё ещё отчаянно бился за Камакуру.