– Зачем божеству понадобилось подчинять себе смертного?

– А ты не столь плох, как я думал.

Сев за стол, вассал оперся подбородком о руки, внимательно изучая самурая. Латы на его теле делали из худощавого смертного широкоплечего мужчину, однако, если присмотреться, можно было заметить насколько сильно разодрана шея. Клеймо, оставленное тенью, иногда разрасталось, словно обхватывая шею, дабы оборвать смертную жизнь. Отпечатки нитей пульсировали, чесались, вызывая множество вопросов среди простых самураев. Вынужденно отбывая к лекарям, Орочи пытался убедить их в том что болезнь связана с тем, что заполонило спину. Оберег в виде холщового мешочка, наполненного разными травами, был в обязательном порядке привязан к широкому поясу, вынуждая вдыхать дурманный запах мяты и коричного корневища.

Орочи, спрятав руки за спину, внимательно смотрел на того, кто посмел овладеть смертным телом.

– Богам запрещено сие действо. Прошу, кем бы вы не были.

– А если я откажусь? Тело вассала довольно молодо, а сам он достаточно способный. Отчего же вы, самурай, не веруете в победу своего господина?

– У меня нет господина. Только божество, которое решило нарушить запрет.

– Камакура падет.

Отвязав запечатанные ножны, божественный убийца закинул их на плечо. Было видно, как дернулся бог внутри смертного, старательно сдерживая тяжелую ауру, но против того, кто мог спокойно отправить на перерождение, трудно было воевать. Махнув рукой, тот, кто был внутри вассала хотел испариться, цепкая хватка Орочи помешала божеству даже вдохнуть, полностью перекрывая потоки энергии. Стараясь сжать пальцы, бог менял лик смертного, изредка демонстрируя свои личные черты: острый нос, длинный шрам на правой щеке и насмешливый взгляд.

– Не думал, что один из семи богов счастья способен на такое.

– Как ты.

Орочи только сильнее сдавил горло, ударив мизинцем по коже. Вены стали видны подобно паутине, ярко подсвечивая всю жизненную энергию, постепенно разделяя смертного от божества.

– Я могу долго удерживать сознание смертного, но твоя сущность уничтожает его самого. Я всё ещё спокойно прошу покинуть этот сосуд.

– Обещаю, что наша встреча ещё повторится.

Облизнув губы, бог счастья щелкнул пальцами, полностью растворяя свою ауру из мира смертных. Вассал потерял сознание, с трудом приходя в себя. Его сердце стучало достаточно быстро, остатки бессмертной силы продолжали струиться по венам, вынуждая божественного убийцу встать за спиной Такаудзи. Положив большие пальцы на шею смертного, Орочи прикрыл глаза. Он никогда ранее не делал такого, но отчего-то решил, что способен вытеснить святые силы из неготовой души. Разглаживая прохладную кожу, божественный убийца постепенно приподнимал пальцы, пытаясь натянуть энергетические нити. Переливаясь ало-белым, они продолжали пульсировать даже вне тела, демонстрируя тяжесть грехов. Концентрируя в левой руке смертную жизнь, Орочи соединил большой и указательный палец, растирая между ними энергию. Та очищалась очень медленно. Если бы кто-то из самураев решил проверить состояние господина, то смертный бы давно вынужденно сделал бы харакири, демонстративно сплевывая кровь. Его нельзя было убить простой катаной, скверна причиняла лишь вред, разрушала внутренности, а боги только боялись, совершенно не зная того, кого прозвали Убийцей Богов.

Светлая энергия оказалась в правой руке, достаточно сильно напрягая её. Натягивая нити на рукоять божественного клинка, Орочи с интересом наблюдал, как содрогались и извивались витки энергии, насколько сильно пугалось божественное нутро уничтожения. Божественный убийца осознал свои силы, принимая их как проклятие, а не дар. Освободив тело вассала от влияния бога счастья, Орочи начал чувствовать сильную слабость. Постепенно отходя, смертный думал о том, для чего вообще Майор Ками посетил Ашихару. Покинув приемные покои, божественный убийца указал самураям на вассала, который постепенно приходил в себя. Воины кинулись к господину, а Орочи, сминая васи в руке, желал вновь и вновь окроплять тело с лицом освященными водами. Постепенно сменялись звери и солнце скрылось за горизонтом, вынуждая жителей Камакуры запереть двери. Усмехаясь, божественный убийца был рад тому, что смертные с пониманием относились к тому, какое наследие оставили павшие Оммёдо: не стоит покидать дом с того мига, когда начала главенствовать крыса.