"Попал! Ещё! Не дай ей уйти!" – голос Рика разорвал воздух, полный ликования. Его собственный гарпун, установленный чуть ниже, также пришёл в действие. Второй дротик, выпущенный Риком, пронзил тело драконихи в районе грудной клетки. Этот выстрел был более точным, чем первый, и Кайл ощутил, как с ним в унисон пронзило сердце драконихи.

Автоматические гарпуны были вершиной человеческой жестокости и изобретательности в этом умирающем мире. Их механизм был прост, но эффективен. После выстрела, сжатая пружина или поток сжатого воздуха мгновенно перезаряжали следующий дротик в ствол, позволяя охотникам вести практически непрерывный огонь. Кайл работал быстро и безжалостно, словно единое целое со своим оружием. Его руки двигались с отточенной, убийственной грацией. Он не видел перед собой живое существо, не слышал его предсмертный стон. Он видел лишь цель, набор координат, которые нужно было поразить.

Третий дротик Кайла вонзился в основание шеи, задев жизненно важные артерии. Кровь хлынула сильнее, орошая разрушенные камни под ними. Глаза драконихи, огромные и золотые, были теперь полны муки. Она издала ещё один протяжный, надрывный стон, который, казалось, эхом разнёсся по всему опустошённому миру. Её движения стали судорожными, конвульсивными. Она пыталась махать крыльями, но уже не могла удержаться в воздухе. Её тело, тяжёлое и величественное, падало всё быстрее, врезаясь в редкие, оставшиеся деревья, ломая их, словно спички.

Кайл продолжал стрелять. Это было частью протокола. Не дать дракону шанса. Не позволить ему причинить вред. Он выпустил ещё два дротика, один из которых попал в правое крыло, окончательно лишив дракониху способности к полёту. Её падение ускорилось, сопровождаемое грохотом ломающихся костей и хрустом разрушающихся конструкций.

В её мыслях, которые теперь были оглушительны для Кайла, был вихрь боли, ужаса и, что самое странное, любви. Любви? К кому? Он не мог понять. Это было такое чистое, всепоглощающее чувство, которое он никогда не испытывал, никогда не видел у людей в этом мире. Оно было чужеродным, но невероятно сильным. Этот мысленный вихрь продолжался, пока дракониха не рухнула на землю с оглушительным грохотом.

Земля содрогнулась от удара. В воздух поднялось облако пыли и пепла, смешанное с красным туманом крови. Тишина, которая последовала за этим, была оглушительной, нарушаемой лишь тяжёлым дыханием Кайла и Рика.

"Готово!" – выдохнул Рик, отбрасывая свой гарпун. В его голосе была усталость, смешанная с удовлетворением. "Отличная работа, Кайл! Повезло нам. Большая особь. Шкуры хватит на полгода."

Кайл молчал. Он смотрел на место падения драконихи, на клубы дыма, поднимающиеся над её неподвижным телом. Удар был настолько сильным, что, казалось, сама земля стонала. Его разум был пуст, но где-то на задворках сознания продолжал звенеть непонятный отголосок той самой любви, которую он ощутил в мыслях драконихи. Любви, которая не имела смысла.

Он отложил гарпун. Его руки слегка дрожали, но не от усталости, а от чего-то другого. От необъяснимого опустошения. Сцена была жестокой, но привычной. Тысячи таких сцен он переживал. Но эта… эта была другой. Возможно, это было просто влияние усталости, или слова Гаррета о "переменах".

"Пойдём, Рик", – сказал Кайл, его голос был глухим. "Нужно снять шкуру, пока не окоченела." Это была обычная процедура. Жестокая, но необходимая. Они должны были получить свой трофей, кровью и потом добытый в этом кровавом рассвете. И всё же, что-то в воздухе, в этой тишине после гибели, казалось ему не таким, как всегда.