– Нет, – спокойно ответил тот.

– Конечно, нет, – задумчиво протянул Кенлар.

Его взгляд блуждал по стенам длинного коридора и ряду тяжелых, обитых железом дверей. Двери были неотличимы одна от другой. Коридор, сейчас абсолютно пустой, уходил в темноту и казался бесконечным.

Арунидис наблюдал за своим спутником, чувствуя, что будто бы улавливает его мысли, понимает, о чем тот думает.

– Мне кажется, это плохая идея, – медленно выговорил Арунидис. – Даже если вы воспользуетесь мной как заложником, вам не удастся освободить своих опекунов. Вы не сумеете вывести их из тюремных помещений. Единственное, чего вы добьетесь – останетесь с ними, в одной из соседних камер.

Кенлар Бьоргстром резко развернулся, схватил Арунидиса за плечи и толкнул к стене, вжимая в каменную кладку. У него была крепкая хватка и сильные мышцы. Арунидис мог только беспомощно трепыхаться, как заяц в когтях волка. Кенлар приблизил к нему лицо, дохнул в ухо и, сложив губы в жесткую нехорошую улыбку, прошептал с присвистом:

– А ты больно умен, мой юный провожатый. Не по своим нежным летам!

Арунидис, буквально пригвожденный к стене, всем своим существом чуял исходившую от Кенлара угрозу. Опасность. Он ясно сознавал, что перед ним человек, у которого лучше не вставать на пути.

И было что-то еще, непонятное ему самому. Тогда – непонятное. Даже ощущая себя беспомощным, он не хотел сопротивляться, настолько им овладела покорная слабость. Кое-как, приложив огромные усилия, он взял себя в руки.

– Не боитесь, что я вас убью? Придушу – здесь и сейчас? – поинтересовался Кенлар, вновь вежливо обращаясь на «вы» и одновременно сдвигая большие пальцы ближе к его шее.

– Зачем бы вам это? – спросил Арунидис, заставляя свой голос звучать спокойно. – Вы не похожи на человека, склонного к безрассудным поступкам. Моя смерть, в отличие от гибели Эрмосо Галиччи, никоим образом не приблизит вас к вашей цели. Наоборот.

– Умный, расчетливый, способный даже в непредвиденных обстоятельствах сохранять самоконтроль и держать себя в руках… – протянул юноша – У вас превосходные задатки! И повторю еще раз – я не убивал Эрмосо Галиччи. Я пока еще никого в своей жизни не убивал – даже когда надо было…

Пальцы Кенлара Бьоргстрома по-прежнему сжимали его плечи, но хватка их ослабла. Кенлар отпустил его, разглядывая с интересом. С доброжелательным интересом.

– Простите мою… резкость. Это был, в некотором роде, эксперимент. Не совсем удавшийся. Разумеется, я сознаю, что не вы причина моих проблем.

Арунидис поправил свой красный плащ, потер болевшие плечи, попутно раздумывая, как себя лучше вести.

– А вы, что бы вы хотели в жизни? – спросил он внезапно для себя.

Юноша усмехнулся, провел указательным пальцем по подбородку:

– Вы имеете в виду какое-нибудь… честолюбивое желание?

– Да.

– Стать самым могущественным человеком в мире, – ответил Кенлар Бьоргстром.

– Я тоже, – опять совершенно внезапно признался Арунидис.

Он часто представлял себе в мечтах, как при его появлении, при ощущении прикосновения его власти, покорно склоняются головы и почтительно стихают речи. Эти мечты приводили его в восторг, захватывали дух.

– А вы хотите этого больше всего на свете? – спросил он.

– Нет. – Губы Кенлара дрогнули в улыбке. – Есть много вещей, которые для меня бесспорно дороже какой угодно власти.

Что может быть важнее и дороже власти для по-настоящему честолюбивого человека? Долг? Счастье?

Случилось так, что они потом долго проговорили. О разном. Арунидис с детства был прилежен в учении и любил читать. Это сейчас всё его чтение – доклады и доносы, а тогда – тогда ему хотелось блеснуть своими познаниями, своими, как ему в ту пору казалось, умными рассуждениями. Они беседовали об истории, о цивилизации, об истоках и причинах явлений и событий, о жизни, о мире, какой он есть и каким должен быть.