Она сказала «не так», не рискнув произнести слово «ложь». Она не хотела, чтобы фраза прозвучала слишком вызывающе.

Кенлар Бьоргстром посмотрел на нее – не замороженно, а примораживающе. Сэнни постаралась ответить спокойным уверенным взглядом. Глядя ему в глаза, она поняла, что больше его не боится, что ей ничего не стоит смотреть на него так, сколько ей вздумается. Это было очень странно.

– Пойдем в дом, – еще раз настойчиво позвала Илинора.

Кенлар оторвал от Сэнни взгляд и демонстративно поежился.

– Боюсь, у меня от страха перед твоей дочерью и невесткой кусок в горло не полезет.

У них всех было чувство юмора, сдобренное изрядной долей самоиронии, и Кенлар Бьоргстром не являлся исключением, хотя, как казалось Сэнни, это плохо стыковалось с его характером.

– Ты теперь и Сэнни боишься? – удивилась Джионна.

Он усмехнулся:

– Думаю, что сама шуорская Владычица демонов не могла бы смотреть более… выразительно.

Илинора не отпустила его, вынудив согласиться отобедать вместе. Сэнни с Джионной сели с одной стороны стола, а Илинора с Кенларом – напротив.

И тут с прогулки вернулись Джарн и Эйсмар с няней, огласив весь дом визгами. Кенлар дернул ртом, Джионна недовольно поморщилась. Ну и как теперь спокойно поговорить? Илинора наверняка на это рассчитывала – как на отвлекающий фактор. Сыновья носились по нижнему этажу с воплями, от которых содрогались стены.

– Пойду дам им чего-нибудь вкусненького и сладенького, – деланно засуетилась Илинора.

– Во-первых, от этого они только еще больше разойдутся. Во-вторых, от сладенького портятся зубы, – нравоучительно заметила Джионна.

– Ничего, у них потом новые вырастут. Еще больше, лучше и красивее прежних.

Джионна закрыла лицо руками, потом отняла, положила их на стол и поинтересовалась у Сэнни:

– Ты не пробовала своих детей воспитывать?

Сэнни притворно вздохнула:

– Боюсь, как и твоя мать, я в этом качестве совершенно несостоятельна и не имею представления о правильном воспитании.

– Очень плохо, – сказала Джионна.

– У тебя было тяжелое детство? – удивилась Сэнни.

– Ха-ха! Как смешно! – протянула Илинора и бросила на Сэнни очень многообещающий взгляд.

Джарн запустил в Джионну пирожком, который схватил прямо с подноса. Джионна поймала пирожок не глядя, пробормотала под нос: «надо же, сколько лет прошло, а двигательная память до сих пор сохранилась».

– При чем здесь двигательная память? – спросила Сэнни.

– При том, что их отец меня всю жизнь доставал и кидался в меня отнюдь не только пирожками. И старые навыки ловли не забылись. Это к вопросу о моем тяжелом детстве!

– О да, хорошо помню! Один раз мышь живую тебе на голову скинул! – Илинора улыбнулась, и довольно злорадно. – Я и не представляла, что ты можешь так пронзительно визжать.

– Гнусная ложь! – Джионна прожгла Илинору гневным взглядом. – У тебя, по-моему, возрастные проблемы с памятью! Это в тебя Юст мышь кинул. Отец имел неосторожность заткнуть уши – перестраховался. Напрасно – исторгнутый тобою ор был вполне выносим. А отец потом схлопотал от тебя за свое недостойное поведение…

Джионна улыбнулась так же злорадно, а Илинора рассмеялась.

«Что за чушь они тут несут!» – подумала Сэнни и поймала себя на идиотской мысли: «Было ли две мыши или все-таки одна, единая в двух лицах, то есть, мордах?» И Сэнни, уж конечно, не верила, что Илинора с Джионной настолько боятся мышей. Ну, разве что от неожиданности…

Сэнни вспомнила свою поездку с Юстом из Фар Фьоне в Лоретто. Он шагал по покрытому первой весенней травой полю, ведя под уздцы коня и довольно жмурясь на солнце. Внезапно присел, молниеносно выбросил руку, накрыв ладонью что-то маленькое и трепыхающееся, потом подошел к Сэнни с сжатым кулаком, поднес руку к ее лицу и немного ослабил хватку. Внутри что-то пронзительно пищало, а вниз свешивался тонюсенький хвостик. Юст коварно улыбнулся и, зажав в двух пальцах пойманную полевку, помахал прямо перед ее носом. Сэнни от неожиданности – исключительно от неожиданности – шарахнулась в сторону. Юст расхохотался, бережно посадил мышку к себе на рукав и погладил по короткой коричневатой шерстке.