– Людям следует руководствоваться в своих поступках разумом, – заявила Сю-Джин. – А ты сам вовсе не умеешь контролировать эмоции, Хеймир.

Ну, Ллайна-то еще ладно, но и Сю-Джин, оказывается, была с Хеймиром на «ты».

– Умею, – возразил он. – Но не так, как это делаете вы, и в другом диапазоне. В отличие от вас, я не выкидываю их вон за ненадобностью.

Сэнни считала, что контролировать нужно прежде всего деструктивные проявления эмоций, не давать им помрачать рассудок. В чем Хеймир был прав, так это в том, что без эмоций люди не были бы людьми. И даже в отрицательных эмоциях – умеренных, конечно – имелся смысл. Главное – придерживаться конструктивности в суждениях и поведении. Сэнни вообще нравилось это противопоставление: «конструктивно – деструктивно».

– Разве такими должны быть люди, которым дано больше, чем остальным? – Не без изрядной доли пафоса вопрошал Хеймир, имея в виду магов. – Элита, задача которой – вести за собой человечество?

– А твое общество, где маги ведут людей к великой цели – уж не гухулы ли? – осведомилась Сю-Джин. – Именно о таком союзе обычных людей и магов ты мечтаешь?

– Не передергивай! – Хеймир вскинул подбородок. – Эти ваши Воспринимающие, скорее, примазались к гухулам, чем ведут их куда-либо. Да и вообще, вопрос, насколько гухулы, творящие зверства, достойны называться людьми.

Распространяться на эту тему далее Хеймир не стал, мотивируя тем, что иначе никогда не закончит свою «пустую трепотню». Так и сказал – пустую трепотню. Он считал себя самокритичным.

– Ты упрощаешь и утрируешь, – опять недовольно высказалась Сю-Джин. – Ты сам редукционист.

«Утрировать» Сю-Джин произнесла по-ронийски. «Редукционист», по идее, тоже было ронийским словом, но Сэнни его в книгах не встречала и слышала только от Хеймира. Возможно, тот сам его придумал.

Воспользовавшись паузой в пространной речи Хеймира, Сэнни предложила:

– Давай ты перестанешь заниматься этой твоей «пустой трепотней» и будешь отвечать на вопросы. Я хочу, чтобы ты кое-что прояснил…

– Попридержи лошадей, Сэнни! – воззвал Хеймир – Может быть, для разнообразия ты все-таки спросишь что-то у своей бабушки? Не у меня? Ну, хотя бы – как звали отца твоей матери? Это-то она, наверное, знает?

– Прости! – Сэнни смутилась, запоздало сообразив, насколько непочтительно и невежливо прозвучали ее слова. – Я не должна так с тобой говорить.

Она была ему слишком обязана. Она не имела права на него наседать и чего-то от него требовать вообще.

– Полно, Сэнни! Ты мне ничего не должна! Не должна сдувать с меня пылинки и бояться задеть. Я лишь смею надеяться, что ты не собираешься со мной вдрызг разругаться или допытать до потери пульса.

– Нет.

Ссориться с ним Сэнни точно не хотела. Ну а Хеймир – умелец играть в слова, вывернул с этим своим «должна – не должна».

– Дау-Гоэль Хон, – сказала Сю-Джин, отвечая на вопрос Хеймира.

– Знаменитый поэт? – Сэнни не сдержала удивления. – Я читала много его стихов. А он…

– Император вызвал его в столицу и казнил. По всей видимости, за то, что Дау-Гоэль состоял в секте, поклонявшейся Владычице демонов.

Хеймир упоминал об этой секте. Четыре года назад, после нападения наемных убийц. Говорил, что даже некоторые придворные к ней принадлежат. И, выходит, поэт Дау-Гоэль, ее предполагаемый дед.

– Чего они хотят? – спросила Сэнни.

– Возрождения Джай-Ри, – ответил Хеймир.

– И что будет делать Джай-Ри, когда возродится?

– Откроет врата в Преисподнюю, конечно, – заявил Хеймир, как нечто само собой разумеющееся. – И при этом каким-то образом ее почитатели верят, что она спасет мир.

– Откуда ты это взял? – снова изумилась Сэнни.