Я потрепала его за мягким ухом, опустившись рядом на корточки и отложила в сторону букет. Прямо на пол. Где и хочу его забыть.

– Красивый малыш, – улыбнулась нервно. – Ты только не таскай его на руках, тебе нельзя тяжёлое поднимать.

– Хорошо, – и она побежала к себе в комнату, по пути хлопая в ладоши, чтобы подозвать щенка. – Идём, Джим, покажу тебе твой дом! Ты будешь спать со мной! – но на пол пути остановилась, затем развернулась и подошла к Павлу. – Папа, спасибо тебе огромное при огромное!

Он, рассмеявшись, подхватил её на руки и пару раз подбросил, тепло смеясь. Что вызвало взволнованные возгласы Розы: “Уронишь ребёнка! Нельзя её так трясти, ты что?!”.

А им весело...

Я наблюдала за этим отстранённо, будто бы со стороны. Сожаление о том, чего уже нельзя исправить, разъедало душу.

Павел так любит дочь... Как будто так сильно любит дочь! И Сонечка без ума от него.

Но я то знаю правду...

Букет мой Павел подобрал сам, вернул мне в руки и сделался таким загадочным, будто знает некую тайну.

Он всегда сощуривал так глаза, всегда как-то по особому улыбался, когда приносил мне добрые вести или собирался сделать что-то приятное. Из-за этого я так часто чувствовала тепло и приближение праздника! Такого у меня даже в детстве не было.

Но сейчас мне лишь становилось хуже.

– Что? – спросила, когда Роза с Соней ушли кормить щенка и о чём-то щебетали на кухне.

– Собирайся и одевай Сонечку, пойдём в её любимое кафе. Я и аниматоров нашёл, столько всего запланировал, но это для вас обеих сюрприз. Так что заранее не скажу.

– Как о собаке не сказал? – изогнула я бровь.

А он снова переменился в лице так, будто это я монстр какой-то и ничем не довольна. Обижаю его, любящего и несчастного.

– Я не понимаю, что с тобой в последнее время, – голос Павла вмиг переменился, сделался холодным и не приятным.

Он будто меня вычитывал.

– Я всё понимаю, ты перенервничала и устала. Но и я тоже не отдыхал, если ты не заметила.

О, да, я как раз таки заметила!

А Павел всё продолжал:

– Я из шкуры вон лезу, чтобы вам было комфортно, чтобы Соня радовалась, чтобы ты чувствовала себя под защитой и не была одна.

– Мне кажется, – перебила я его, – ты сейчас перечислил обычные обязанности мужа и отца.

– Допустим, не спорю. Но может и ты тогда будешь исполнять свои “обычные обязанности” жены и матери? И прекратишь портить всем настроение?

Мне даже в зеркало не надо было смотреться, чтобы знать, как я побелела в этот момент от злости и досады.

И, видимо, Павла это встревожило. Он решил полушутливо всё сгладить, первым возвращая себе самообладание:

– Или ты раздражаешься, потому что тебе чего-то не достаёт? – подступил он ближе и принялся распускать руки. – Так это можно исправить! Главное снова меня на ночь не выгоняй, ладненько?

Нет, такой “шуткой” прервать конфликт у него точно не выйдет.

Я отвесила ему жгучую пощёчину и выплюнула прямо в лицо:

– Меня тошнит от тебя!

А тошнило меня действительно... От его вида в том числе.

– Ещё раз так сделаешь, – уже без улыбки, с ничего не выражающим взглядом, леденяще спокойно проговорил он, – и тебе придётся уйти. Я не хочу, чтобы рядом с дочерью была неадекватная мать, отравляющая всем дни. Могу снять тебе номер в отеле, отдохнёшь пару дней, чтобы успокоиться. Но пока ты будешь улыбаться и проведёшь с нами время, поняла?

10. Глава 10

Я смотрела, как медленно, плавно колышутся шарики под потолком кафе. Разноцветные, пёстрые, с блестящими ленточками, за которые можно потянуть их и забрать с собой. Соня специально уточнила, сможет ли она унести их домой.

Помимо нас в кафе почти никого не было. Точнее все, кто был, так или иначе был связан с Соней. Например, родители двух мальчиков и девочки, с которыми она подружилась в деском саду.