Ты нас предал, папа Лика Мираж

1. Глава 1

– Какой у тебя-то муж хороший, Кать, – улыбнулась мне старая знакомая и слегка хлопнула по руке. Со Светой мы раньше работали вместе, но я уволилась несколько лет назад. Теперь вот пересекаемся иногда на улице. – Всё-таки хоть в этом повезло, правда?

У неё крашеные тёмные волосы с фиолетовым отливом. Когда-то это был довольно модный оттенок.

Я выдавливаю из себя улыбку. Слишком переживаю о дочери. Но всё же Света права.

– Правда. Даже не знаю, что делала бы без Паши…

Она энергично кивает.

– Слушай, мой-то даже когда у Васьки сопли ничего сделать не может… Возиться отказывается. Говорит, что его ребёнок должен быть и умным и здоровым и вообще не доставлять никаких проблем. Нормально, да? Как будто это кукла – всегда красивый и здоровый. Такого не бывает! Он вообще у меня брезгливый, даже когда я болею, бесится…

Я понимаю, что Света хотела поддержать меня. Пожаловаться на своего мужа, чтобы внушить мне чувство уверенности, что у меня всё не так уж и плохо. Но, учитывая, как сильно болеет наша с Пашей дочка… не хочется слышать о брезгливых к болезням отцах.

– Ну, ты что, в больницу, да? Вас ведь скоро выпишут?

На глаза навернулись слёзы.

Очень надеюсь, что скоро. Что Сонечке станет лучше. Что всё получится с лечением.

Думать о другом просто не могу.

– Наверное… Ну, я пойду? Ещё увидимся…

– Конечно-конечно! Эх, Катюшка, ты держись за своего жеребца только! Ну Пашка… всем ведь хорош – красивый, зарабатывает, тебя с дочкой любит, не бросает… С таким мужчиной можно горы свернуть! Не забывай о нём…

Она уходит – красивое красное пальто, новая сумочка, лёгкая походка. Я провожаю её взглядом.

Люблю мужа и очень ценю его… Но от мысли, что Света намекала, будто мне нужно сместить внимание с больной маленькой дочери на мужа, чтобы он не ушёл… От этого становится не по себе.

У нас не такие отношения. Мы искренне любим друг друга. Мы венчались. Мы клялись, что будем вместе и в горе и в радости.

Конечно, никто не планирует, что ребенок тяжело заболеет. К этому трудно подготовится заранее. Но всё-таки… мой муж – мой самый близкий человек. Мы откровенны друг с другом. Я уверена в нём точно так же, как в себе.

Да, он меньше находится рядом с дочкой. Но это естественно. Кто-то из нас должен работать, кто-то – брать все остальные обязанности.

Когда Соня заболела – мне пришлось уволиться. Забыть о себе, о муже, о каких-то увлечениях, о том, что надо быть красивой… Хотелось бы иначе, но так получилось. В ином случае у меня просто не хватило бы сил, чтобы вынести всё, что так внезапно на нас свалились.

Пашина мама, правда, не понимает этого, чего-то постоянно от меня ждёт... Такое чувство, будто она зла, что её сыну теперь приходится возиться с больным ребёнком и со мной, когда нужно меня подвести в клинику или привести туда какие-то вещи, документы, еду.

«Вызвала бы такси, училась как-то справляться самой!» – говорила она.

Только вот машину не всегда удобно вызывать, тем более, если нужно срочно. В остальных случаях я стараюсь так и поступать.

А насчёт «справляться самой», так я всё-таки не одна. И мы с Пашей справляемся вместе. Хотя бы потому, что он любит нашу дочь и ни я его, ни он меня не оставит переживать всё это в одиночестве.

По моему внешнему виду она тоже проходилась не раз. Но одеваюсь я всегда прилично, да, не крашусь и не делаю маникюр, но выгляжу опрятно. А на её: «раньше куколкой была, волосы светленькие, блестят, фигурка хорошая» – теряюсь, что и ответить. Волосы всё те же, не знаю, что уж там с блеском случилось. Фигура... Я похудела слегка, но это не удивительно. Да и разве это должно волновать?

Признаться, когда Сонечке стало плохо, я так испугалась, что на всё остальное уже было всё равно. Абсолютно всё равно. Казалось, упади за окном метеорит, я даже не вздрогну. Всё моё внимание, все мои чувства были прикованы лишь к одному…

Это случилось в вечер нашей с Пашей годовщины. Полгода назад. Соня играла с куклами в гостиной, возле накрытого стола. Мы сидели неподалёку на диване, смотрели какую-то передачу и строили планы на отпуск и путешествия. Как вдруг я поняла – что-то изменилось, Сони не слышно и не видно.

Мы решили, она спряталась, играя с нами. Пошутили о чём-то, искать принялись не сразу. Но когда я поднялась, чтобы заглянуть под скатерть стола, то действительно нашла её там… Всю синюю, без сознания.

Скорую вызвали сразу же, но ждать не стали. Паша сам отвёз дочь в больницу, до последнего не выпускал из рук. Затем её сразу же забрали в реанимацию.

Проблемы с сердцем… У пятилетней малышки. Я даже не знала, что такое бывает. И ничего не предвещало. Быть может Соня пару раз и жаловалась на усталость, а это – я теперь понимаю – странно для ребёнка, но ничего более.

Сейчас, конечно, я корю себя за то, что не заметили проблему раньше. В голове десятки вопросов, начинающихся со знаменитого «что если бы?». Но лучше не вдумываться. Чувством вины Соне уж точно не помочь…

И хотя врачи говорят, что мы не виноваты, что симптомы были неявными, это не успокаивает.

Да, лучше не вдумываться…

И, сморгнув с ресниц слёзы, я поднялась на ступени больницы. А дальше гулкий коридор в полумраке, лестница, жутковатого вида громадный лифт, на котором в этот раз я поднималась в одиночестве.

И белый длинный коридор детского отделения кардиологии. Только детки здесь не бегают по палатам и редко играют друг с другом. В холле можно встретить мамочек с малышами и без, а в остальном тишина и иллюзорная безлюдность.

Поздоровавшись со знакомой, ждущей на посту медсестру, я свернула за угол. Палата Сони самая последняя, дверь в неё находится у окна, возле которого стоит кушетка, где я так часто пережидала минуты отчаянья, давясь слезами, чтобы дочка не видела.

Но до палаты я так и не дошла.

Пол блестел от влаги, недавно здесь делали уборку, и этот едкий, острый запах хлорки…

Оставив сумки со сменной одеждой и едой прямо на полу возле поста и зажав ладонью рот, я забежала в туалет. Даже дверь не успела закрыть. Склонилась над белой маленькой раковиной, включив воду и замерла, стиснув зубы, стараясь дышать ровнее.

– О-о, – протянули у меня за спиной, и раздался грохот тяжёлого ведра, поставленного на кафель, – Катерина… Что, опять?

Подняв глаза, я увидела в отражении затёртого зеркала пожилую нянечку.

– Аллергия, – сказала я и, подержав под водой ладони, прижала их к полыхающим щекам, чтобы стало легче. – Чем дальше, тем сильнее… Всё из-за хлорки.

– Ага, – кивнула она, окидывая меня взглядом, который вмиг из добродушного и мягкого, сделался колючим и цепким. – Что ещё расскажешь?

Прозвучало странно. К горлу моему подкатил ком, и что-то неприятно шевельнулось в груди.

С некоторых пор всё, чего я не понимаю или не ожидаю, воспринимается мною очень остро, будто мозг отныне всё принимает за угрозу.

– В каком смысле?

Она лишь хмыкнула в ответ.

– Быстро вы второго завести собрались.

2. Глава 2

Это… осуждение?

Что?

Я часто заморгала, пытаясь осознать услышанное, а она тем временем: низенькая, сухенькая и смуглая, зыркнув на меня снизу вверх, сменила гнев на милость и сочувственно произнесла:

– Впрочем, наверное, к лучшему. Правильно, Катенька. Отвлечётесь на малыша, радостнее станет. А если ещё и мальчик получится! Представь, как Павел твой будет рад! Ну да ладно, заболталась я с тобой… – и собралась уходить, поднимая с пола ведро со шваброй.

А я, оставшись одна, так и застыла в недоумении и с обидой, давящей в груди.

Во-первых, мы замену Сонечке искать даже не думали! Что за дикая мысль?! Во-вторых, не могла я забеременеть… Просто не могла, пью лекарства, да и… не до того нам было.

С этими мыслями, чувствуя себя мерзко от такого вероломного и непрошеного вторжения в моё личное пространство я, выйдя и подобрав брошенные сумки, наконец, зашла к Соне в палату.

Девочка моя дремала, подключенная к капельнице. Светлые волосы разметались по подушке, из окна к её осунувшемуся личику ползли солнечные лучи, розовый нелепый заяц с длинными мягкими ушами лежал в её ногах.

– Мама… – открыла она свои синие, как и у меня, глаза.

– Привет, – улыбнулась я, вешая на спинку стула куртку, и присела рядом, чтобы погладить дочку по голове. – А папа где?

Он должен был находиться рядом. Пусть у неё не игла, а катетер, с которым не страшно согнуть ручку, но мало ли что могло случиться.

– Сказал, что принесёт мне попить.

– Давно?

– Угу… – но потом Соня нахмурилась, пытаясь вспомнить. – Не знаю.

Капельница ещё долго должна стоять, из её бутылки не ушло и половины раствора. Наверное, Паша отлучился совсем недавно. А может, поймал где-то врача и говорит с ним?

Доктор у нас хороший, опытный серьёзный мужчина. Приземистый, с чёрными кудрями, в узких очках без оправы. Всегда в галстуке и идеальном белом халате. Всегда спокойный и уверенный. С сединой на висках и бороде.

Немного посидев с дочерью, я не выдержала. То ли из-за недавних разговоров нервы мои расшатались сильнее, то ли ещё что, а захотелось пойти проверить, где муж.

Вдруг он действительно успел поговорить с врачом насчёт выписки и узнал что-то плохое, от чего и не спешит возвращаться к дочери? Всё же она не должна видеть по нам, будто что-то не так и пугаться…

– Зайка, я на минутку, хорошо? – поднялась я. – Не шевели рукой, – подала ей игрушку и поцеловала Соню в лоб. – Сейчас вернусь вместе с папой.