— Спасибо, — счастливо выдыхаю я, сжимая пальцы Алексея в знак благодарности. — Я посмотрю Ваши раны и поеду.

Алексей кивает, убирает руку, прячет телефон в карман пальто и отворачивается от меня, потеряв ко мне всякий интерес. Я прикусываю нижнюю губу и рассматриваю его профиль. Широкие плечи, спокойно вздымающуюся и опадающую грудь. И мне до боли сильно хочется его окликнуть. Что-то спросить. Совершенно незначительное, только бы его пронзительные серые глаза вновь замерли на мне.

Боже! Я как безмозглая влюблённая дурочка. Подумать только! Чтобы посмотрел на меня.

Я горько улыбаюсь уголком губ и качаю головой. Отворачиваюсь к окну, виском прижимаюсь к стеклу. Рассматриваю город, который уже вовсю готовят к новому году. И даже не замечаю, в какой момент проваливаюсь в сон.

8. Глава 7

Глава 7

Ника

Я просыпаюсь от того, что кто-то подхватывает меня на руки и куда-то несёт. Я медленно поднимаю веки и в полумраке дома, в тусклом свете уличных фонарей, вижу сосредоточенное лицо Алексея. Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что мужчина привёз меня к себе домой. Снова.

— Алексей, отпусти меня, пожалуйста, — подаю голос и привлекаю к себе внимание мужчины. — Вам нельзя поднимать тяжести и напрягаться.

Бунтарёв ничего не отвечает. Только подхватывает меня удобнее, прижимает теснее к напряжённому телу и ногой толкает дверь в гостиную. И только тогда ставит меня на ковёр.

Я задерживаю взгляд на подсохшем пятне крови на его рубашке.

— Боже, Алексей, я же говорила Вам, что нельзя лишний раз напрягаться! Садитесь! Погодите, — я прихожу в себя. — Может, Вы хотите принять душ? А потом я сменю повязки.

— Ты к дочери не спешишь? — хоть и спустил меня с рук мужчина, но не отошёл от меня ни на шаг.

Наоборот. Подошёл ближе. Навис, будто окутал собой и сильным запахом со всех сторон.

— Я подожду несколько минут. Не переживайте, — слабо улыбаюсь.

Алексей кивает и уходит из гостиной, а я направляюсь на кухню. Ставлю кипятиться чайник, завариваю чёрный чай, наливаю в чашку, добавляю ложку мёда и размешиваю. Возвращаюсь в гостиную. Ставлю чашку на столик и слышу за спиной шаги. Резко разворачиваюсь и радуюсь, что в руках ничего нет. Иначе я бы точно уронила всё на пол. В проёме застыл Алексей, в одном полотенце, обмотанном вокруг бёдер.

В тот же миг во рту пересохло, а руки затряслись. Я судорожно провожу языком по губам, а мой взгляд жадно скользит по смуглому идеальному телу Алексея. По широкой грудной клетке с мокрым бинтом, по необъятным плечам, по идеальным кубикам пресса на его торсе, по косым мышцам живота. Я отслеживаю каплю воды, скатывающуюся по груди и теряющуюся в белом полотенце, которое очерчивает напряжённую плоть Бунтарёва. Я с силой закусываю нижнюю губу и торопливо отворачиваюсь, чувствуя, насколько сильно меня затапливает смущение, как кончики ушей пылают.

— Садитесь, пожалуйста, — мой голос сипит.

Алексей проходит к дивану, садится на него, широко расставив ноги и не скрывая от меня своего внушительного достоинства. Я закусываю губу и торопливо отхожу к шкафу, чтобы взять аптечку. Колени подгибаются, а пальцы ног тонут в мягком ворсе ковра. Медленно беру аптечку, намеренно долго копаюсь с ней, чтобы не поворачиваться. Чтобы хоть немного унять бешенный стук сердце. Чтобы руки перестали дрожать.

Тишина в комнате кажется слишком напряжённой. Так долго стоять я не могу. Приходиться вернуться к Алексею и вплотную подойти к нему. Я начинаю разматывать бинты, склоняю голову, чтобы рассмотреть раны.

— Алексей, Вам стоит соблюдать постельный режим, — хмурю брови и качаю головой. — Если Вы так продолжите напрягаться, раны не заживут.