— Вот. Платье. Спасибо, — кладу вещь на подлокотник кресла. — И туфли.

Обувь я поправляю и ставлю возле стола. Сжимаю в руке ткань своего вязаного платья и переступаю с ноги на ногу.

— Они твои.

— Нет. Я не могу их принять, — говорю шёпотом, рассматривая свои пальцы. — Эти вещи слишком дорогие. И мне некуда в них ходить. Возможно, их можно сдать в химчистку, а потом вернуть в магазин.

— Разберусь, девочка, — цедит сквозь зубы, сощурив льдистые глаза и приковывая меня к месту.

— А ещё… Вы не подскажите, где моё пальто? Я не нашла его наверху.

— Я его выбросил, — кидает небрежно.

— Что? Вы что такое говорите? — я от возмущения начинаю судорожно хватать воздух ртом. — Да как Вы можете? Я… Это же мои вещи, на которые я копила деньги! Вы хоть представляете…

Я осекаюсь и выдыхаю.

— Я купил тебе шубу, Вера, — холодно говорит мужчина. — В ней будешь ходить.

— Нет, Алексей. Я не стану брать эти вещи! Я Вас едва ли знаю. Я не… я не Ваша… любовница, — шепчу, отводя взгляд.

— А станешь, Вероника, — говорит с холодной уверенностью.

— Нет. Не стану, Алексей, — тихо, но твёрдо отвечаю я. — Я не хочу связываться с Вами и Вашим миром. Я не смогла пройти мимо Вас и помогла, но оказывается, что доброта наказуема. Я пойду.

Я разворачиваюсь и направляюсь на выход, хочу покинуть гостиную, но вспоминаю, что не имею понятия, где мои демисезонные сапоги.

— Алексей, а где мои сапоги? — не оборачиваясь к собеседнику, сухо интересуюсь я.

— Там же, где и пальто.

— Что? — вскрикиваю возмущённо. — Да Вы… Да я… Это недопустимо.

Я сжимаю кулаки и с яростью смотрю на Алексея исподлобья. Во мне клокочет злость.

— Как Вы посмели?

— Посмел, девочка, — хмыкает насмешливо Алексей.

Кажется, моя злость его забавляет. Он смотрит на меня, как кот на хомяка. Вот-вот кинется вперёд и сожмёт в лапах, вонзая острые когти.

Бунтарёв поднимается с дивана, отставляет кружку с чаем на стол и проходит мимо меня в коридор. Я следую за ним. Наблюдаю за тем, как он берёт с комода у двери большую коробку и открывает её. Вытаскивает сапоги и ставит на пол.

— Моя благодарность, Вероника. За помощь.

— Спасибо, — бормочу в растерянности.

Отказаться я не могу, потому что без обуви домой я не поеду. Новые сапоги купить не имею возможности, нужно ещё Ульяне подарок на новый год покупать и накрывать новогодний стол. Поэтому я подхожу к Алексею, хочу взять сапоги, но он совершенно неожиданно присаживается передо мной на корточки. Берёт мою ногу, обтянутую чёрным капроном, ставит себе на бедро.

— Алексей, что Вы делайте? — шепчу, чувствуя, как теряю все связные мысли.

Мужчина ничего не отвечает. Медленно надевает на мою ногу сапог. Застёгивает. Затем медленно шнурует. Пальцы смещаются на колено, медленно скользят вверх. К внутренней поверхности бедра. В развилке между бёдрами начинает тянуть. Сладостно. Томительно.

— Алексей, — вскрикиваю, когда пальцы мужчины проводят по развилке между бёдрами. — Боже, — из груди вырывается вскрик, больше походящий на стон.

Сжимаю с силой ноги, не давая руке мужчины пробраться дальше. Алексей только ухмыляется, не поднимает на меня глаз, скрывает взгляд за завесой длинных чёрных ресниц. Спускает мою ногу, обутую в сапог, на пол. И, не дав мне опомниться, берёт другую мою ногу. И не обращая внимания на моё слабое сопротивление, ставит её на мощное бедро. Надевает второй сапог. Шнурует. Поднимается и берёт шубку. Заходит мне за спину и помогает мне надеть её.

И когда я думаю, что он отойдёт от меня, он резко кладёт руку мне на шею, сжимает, перекрывает доступ к кислороду. Я распахиваю глаза. Мужчина немного поворачивается вместе со мной, чтобы мы отразились в зеркале.