– Лина, – сказала она тихо, не поднимая взгляда от бумаг. – Я нашла несколько старых медицинских записей. Они были среди документов, которые Адам забрал у меня. Думаю, тебе стоит взглянуть на них.

Я подошла ближе, чувствуя, как сердце забилось быстрее. Взгляд упал на пожелтевшие страницы, исписанные аккуратным медицинским почерком. Среди прочего я заметила имя Адама и какую-то пометку, связанную с детством.

– Что это? – спросила я, стараясь сохранить спокойствие.

Ингрид подняла на меня взгляд, и в её глазах я впервые увидела искреннее беспокойство.

– Просто прочитай, Лина. Я думаю, тебе будет полезно это знать.

И в этот миг я снова почувствовала тот самый холодный укол тревоги – теперь уже оттого, что, возможно, не всё было так просто, как казалось, и что у каждого в этом доме могли быть свои тайны.

Я сидела за кухонным столом уже почти час. Передо мной лежала кучка пожелтевших страниц – медицинские выписки, карточки, несколько радиограмм и пара аккуратно проштампованных справок с гербом клиники «Сент-Ридемер». Бумага пахла затхло – точно так же пахли когда-то старые рулоны обоев на первой моей дизайнерской работе. Запах прошлого, в котором давно обветрились и краска, и клей, но от которого всё равно щекотало в носу неясной щемящей ностальгией.

Ингрид молча стояла у плиты, помешивая суп. Лёгкий запах лаврового листа и укропа вился по кухне, смешиваясь с холодной сыростью, которую туман принёс в дом через плохо прикрытое окно над раковиной. Она не задавала вопросов; казалось, каждая её клеточка понимала без слов, что мне нужно время.

Я глубоко вдохнула и разложила бумаги, как образцы ткани: слева рентгеновский снимок маленькой грудной клетки, посередине – таблица с множеством аккуратных отметок, справа – длинная плёнка ЭКГ, где тонкая чёрная линия прыгала в неровном, беспокойном ритме.

Выписка № 1482 «St. Redeemer Children’s Clinic»

Пациент: Адам Мартен Рид

Возраст: 9 лет 3 месяца

Дата: 14 марта 1999

Диагноз (основной): Нарушение ритма сердца (эпизодическая пароксизмальная тахикардия, подозрение на AV-диссоциацию, редкие атриовентрикулярные блокады II типа).

Клинические проявления: обмороки при физической нагрузке, ночные апноэ, жалобы на «шум в ушах», приступы внезапного панического страха без внешних триггеров.

Рекомендации: строгий режим покоя; динамический контроль ЭКГ 1 раз в 14 дней; мониторинг частоты пульса 2 раза в сутки; избегать кофеина; при учащении приступов – госпитализация.

Слово «панический» обожгло мне глаза. Так вот откуда эти его странные ночные вздрагивания… Я вспомнила многочисленные командировки Адама, после которых он возвращался бледный, напряжённый; он никогда не говорил, что именно случалось в поездах, просто отмахивался: _«Это всё стресс, Ли, я справлюсь». _

Следующий лист был не выпиской, а каким-то дневником – таблицей с тремя графами: дата, утренний пульс, вечерний пульс. Почерк принадлежал Ингрид: идеальные остроконечные литеры, ровный наклон, ни одного зачёркнутого знака.

28 мая 1999 – 78 / 62

29 мая 1999 – 102 / 70 (заметка сбоку: легкая одышка после пробежки, без обморока)

…

12 июня 1999 – 58 / 54 (ночь: эпизод апноэ – 11 сек.)

Записи охватывали период в полтора года. Чёткая, ежедневная рутина, как будто Ингрид вшила в ткань семьи особый метроном и каждый день отсчитывала, не сбился ли мальчик с заданного курса.

Я подняла глаза на свекровь. Она всё так же стояла у плиты, но теперь я заметила: рука, державшая деревянную ложку, едва заметно дрожала. Наконечник ложки тихо стучал о бортик кастрюли – ритмично, настойчиво, тук-тук-тук, словно вторил строчкам таблицы.