– Лина, доброе утро, – сказала она, не поворачиваясь. Её голос звучал ровно и спокойно, но я всё же уловила едва заметный оттенок строгости.

– Доброе, Ингрид, – ответила я тихо, подходя к кофеварке и нажимая кнопку. Знакомый звук закипающей воды немного разрядил атмосферу.

Ингрид наконец повернулась ко мне, внимательно изучая моё лицо. Я почувствовала, как она незаметно оценивает моё состояние, словно действительно следит за пациентом после бессонной ночи.

– Ты выглядишь усталой, – мягко сказала она и шагнула чуть ближе. – Хочешь, я посмотрю Лео сегодня утром? Тебе нужно больше отдыхать, особенно после таких ночей.

Я невольно напряглась. Каждый раз, когда Ингрид предлагала помощь, я чувствовала внутри какой-то маленький протест. Будто соглашаясь, я лишала себя чего-то важного, собственного права быть матерью своего ребёнка.

– Спасибо, но я справлюсь сама, – сказала я, стараясь звучать спокойно и уверенно. Однако мой голос прозвучал резче, чем хотелось бы.

Ингрид на мгновение замолчала, её взгляд стал чуть прохладнее, затем снова приобрёл прежнюю мягкость.

– Конечно, это твоё решение. Просто я хотела помочь.

Её слова звучали так, будто она объясняла очевидное ребёнку, который упорно отказывался понимать что-то простое и важное. Я почувствовала, как внутри снова вскипает раздражение, но ничего не ответила.

После завтрака Адам сказал, что ему нужно срочно съездить в город – какая-то проблема в офисе, требующая его присутствия. Он выглядел напряжённым и взволнованным, избегая моего взгляда, когда быстро собирал ноутбук и документы.

– Что-то серьёзное? – спросила я, стоя у двери и провожая его взглядом.

Он едва заметно вздрогнул, будто мой вопрос застал его врасплох.

– Нет, ничего особенного, просто обычная рутина, – ответил он, пытаясь улыбнуться, но улыбка вышла неестественной и вымученной. Он поцеловал меня быстро, почти механически, и исчез за дверью, оставляя после себя какое-то смутное беспокойство.

Я осталась одна с Ингрид. Дом снова погрузился в густую тишину, нарушаемую лишь редкими порывами ветра с озера. Я вернулась в гостиную и села на диван, чувствуя усталость и странную тяжесть в груди. Ингрид снова занялась какими-то мелкими делами: поправляла занавески, расправляла складки на диванных подушках, будто пыталась придать дому какую-то безупречную симметрию и порядок, известный лишь ей одной.

Я решила отвлечься, занявшись своей работой, и достала блокнот с набросками для нового дизайна гостиной. Рука сама начала выводить линии, чертить контуры мебели и тканей, но мысли всё время сбивались на странные мелочи: спокойный взгляд Ингрид, напряжённость Адама, непонятные звуки маяка по ночам. Я отбросила карандаш и вздохнула, чувствуя себя запутавшейся и беззащитной перед тем, что происходило в этом доме.

Вечером, когда Лео снова уснул, я решила пройтись по окрестностям. Снаружи воздух был прохладным, наполненным запахами озёрной воды и влажной листвы. Туман уже начал сгущаться, скрывая очертания соседних домов, делая городок похожим на старую, слегка выцветшую фотографию.

Я медленно прошла вдоль пирса, вслушиваясь в скрип старых досок под ногами и негромкие голоса местных жителей, которые тихо переговаривались у причала. Их разговоры были негромкими и размеренными, наполненными теми бытовыми деталями, которые казались здесь важными и незыблемыми. Я внезапно почувствовала себя чужой, незваной гостьей, случайно оказавшейся в месте, где все знают друг друга с рождения и привыкли жить по определённым, понятным только им правилам.

Вернувшись домой, я снова застала Ингрид в гостиной. Она аккуратно перебирала какие-то бумаги, и я заметила, что её руки двигались с той же чёткой и размеренной уверенностью, как и утром.