Дом на рисунке казался безжизненным, а перед глазами стоял безумный взгляд миссис Миллер в той лавке.

– Как твоя мама? – осторожно спросила я.

– Мама… – задумался парень. – Мама нормально, только устаёт.

Про отца спрашивать было бесполезно, Джим старательно обходил тему семьи и школьных издевательств. Мы болтали на отвлечённые темы: литература, политика, погода, животные. Я закончила с рисунком и подарила его Джиму.

– Отгадай кто? – маленькие ладошки закрыли мне глаза. Кристин как-то смогла прокрасться мимо нас.

– Это маленькая обезьянка со скрипкой! – засмеялась я и повалила скрипачку на землю.

– Нет, не надо щекотки! – взмолилась девчонка.

– Как это не надо? Знаешь, сколько ты мне задолжала за год? – смеялась я, безжалостно щекоча Кристин.

– От тебя пахнет бензином! – вворачиваясь, кричала Кристин. Я смущённо перестала щекотать. Действительно, Джон наградил меня не только жирными пятнами на футболке, но и запахом автомастерской.

– Мне пора, – откашлялся сосед и пошёл в сторону своего дома.

– А твой жених знает? – спросила Кристин, когда фигура соседа удалилась достаточно далеко.

– Во-первых, Джон мне не жених… – начала я.

– Тили-тили-тесто, жених и невеста! – прыгала вокруг Кристин.

– Во-вторых, – стараясь перекричать её, продолжила я, – пусть и дальше не знает!

– Ладно, но ты меня нарисуешь! – Кристин присела рядом.

– Ах ты, маленькая шантажистка, – возмутилась я шутливо. Но покорно взялась за планшет и карандаш.

Серебряные часики показывали пять часов вечера, я ускорилась. Нужно было ещё привести себя в порядок.

– Так вы поженитесь? – Кристин тяжело было сидеть спокойно, но она стойко выдерживала, а её язык нет.

– Тш, – я не желала отвечать, да и думать об этом не хотелось. Будущее было туманным. Да и внутренний голос время от времени напоминал о моей никчёмности и выражал сомнения на счёт искренности Джона. Я прикоснулась пальцами к серебряному сердцу и успокаивающе погладила теплый металл.

– Закончила! – из белой бумаги выглядывало милое личико Кристин.

– Какая красота! – девочка взяла в руки лист и, не прикасаясь, поцеловала своё отражение.

«Вот у кого всё хорошо с самооценкой» – подумала я, собирая карандаши и складывая плед. Кристин побежала хвастаться рисунком тётушке Нэталин, а я поплелась в свою комнату, отказавшись от обеда.

***

Нужно было привести себя в порядок, глаза были закрыты. Мы встали очень рано, да я и не спала почти, томилась в ожидании поездки. В комнате царил хаос: чемоданы частично открыты, заполонили пространство. Даже прошлогодний рисунок друзей бессильно висел на одной кнопке. Я приняла душ, избавиться от едкого запаха автомастерской оказалось не так уж просто.

– И что он во мне нашёл? – спросила я у отражения в зеркале. Мокрые волосы каштанового цвета свисали сосульками. Под глазами чернота, белая кожа без грамма загара, худое тело с едва отличимыми женскими формами. Я умыла лицо холодной водой в надежде ободрить себя. Но отражение всё ещё напоминало, что нужно поспать.

Я одела светло-розовое платье, которое так критично выбирала накануне, накрасила губы вкусно пахнущей помадой. Застегнула часики на руке и взглянула на циферблат. Время шесть, у меня есть минут 30, а то и час, чтобы поспать. Не разбирая постели, я рухнула на кровать, распихивая вещи по сторонам.

– Скоро мы увидимся, Джон, – согрела я себя мыслью и провалилась в пустоту.

Когда я открыла глаза, вокруг была темнота. Лунный свет проникает в комнату, слышен храп тётушки. Голова тяжела, но постепенно в неё приходит осознание. Я посмотрела на циферблат: время три пятнадцать, ночь. Рука с отчаяньем рухнула на кровать. Где-то вдалеке завыла собака. Я ещё раз с надеждой глянула на часы, может, всё-таки стемнело рано. Но нет, стрелка упрямо констатировала факт: три часа пятнадцать минут, и я проспала, и никто не разбудил. От обиды весь сон окончательно выветрился.