Старая графиня тяжело поднялась с канапе, предчувствуя нелёгкий разговор с сыном и то, что, скорее всего, сегодня будет отказано господину Говорову, и внимательно посмотрела на себя в большое напольное зеркало, как бы убеждаясь, что той грации и очарования, которые присущи Ёргольской, в ней давно уже нет… «Тихоня, а упрямства на миллион. Видимо, вся в своего батюшку пошла, другая была бы благодарна, что тащим её столько лет, и согласилась бы с предложением, а эта ерепенится: любовь!..»
Татьяна, чувствуя, что после отказа господину Говорову маменька окончательно обидится на неё, находилась в нервном состоянии и первоначально ничего не хотела говорить Николаю об этом разговоре с графиней. Но он заметил её неестественное состояние и спросил:
– Туанетт, что с вами? Вы как натянутая тетива, того и гляди сорвётесь и полетите.
Он взял её руки в свои и страстно поцеловал девушку.
– Нет-нет, Николай, всё в порядке, – шёпотом промолвила она, и невольные слёзы потекли по её лицу.
– Я ничего не могу понять. Что произошло, Туанетт? Почему вы плачете?
– Меня сватает господин Говоров!
– Какой ещё господин? – вспыхивая, воскликнул молодой граф. – Не бывать этому! Вы моя, и только моя!
И чуть ли не бегом направился в апартаменты графини:
– Маменька, это правда, что сегодня явится некий господин Говоров сватать Татьяну?
– Николай, выслушайте меня. Во-первых, она не крепостная и не ваша собственность, во-вторых, к тому же она старше вас, а мы на грани разорения.
– Это не повод, маменька, разлучать нас. Да, в армию я обязательно поступлю, и бедность меня не пугает. К тому же я стану офицером, и деньги у нас будут!
– Какие, сын, это деньги? Пойми, что сегодня господину Говорову надо дать ответ!
– Она откажет ему, маменька, и не убеждайте меня. Я её люблю, и точка!
– Право, сын, так серьёзные вопросы не решаются!
– Тут, маменька, и думать нечего. Татьяна останется в семье. Предчувствуя семейную перипетию, граф Илья Андреевич, сославшись на дела, уехал в Английский клуб и возвратился ближе к вечеру. В душе он восхитился твёрдостью Татьяны, которая во всеуслышание заявила, что любит его сына и готова отказать любому претенденту на её руку. Он до сих пор верил в любовь, ибо всю жизнь жил со своей дорогой Пелагеюшкой душа в душу и, конечно, желал своему любимому сыну того же. Единственное, чего он страшился, – это разорения, хотя его двоюродный брат Фёдор Иванович утверждал, что деньги – это мусор: сегодня они есть, а завтра – нет, и предлагал, как он, играть в карты и выигрывать. Только не каждому фортуна благоволит!
Вечером с предложением руки и сердца приехал господин Говоров. Пригласили Ёргольскую. Она поблагодарила его за доверие и просила её простить, но она вынуждена отказать в связи с тем, что любит другого человека.
Больше этот господин в доме Толстого не появлялся.
Кузен
– Батюшки! Кого я вижу! Неужели граф Фёдор Иванович собственной персоной навестил меня?
– Не вижу тут ничего удивительного, дорогой кузен Илья Андреевич.
– Удивительно то, милый, дорогой родственник, что вы не домосед, подобно мне, а спешите успеть везде, и, надо отдать вам должное, у вас это прекрасно получается: то уходите в кругосветное плавание, то на вой ну со шведами, а вот уже и в Москве!
– Для меня жить – значит везде быть! А просто небо коптить – неинтересно.
– Надолго ли в Первопрестольную?
– И сам не знаю, но если только заскучаю, то сей же час умчусь куда глаза глядят!
И в его устах это не звучало пустой фразой.
Граф Фёдор Иванович Толстой был двоюродным братом Ильи Андреевича, человеком импульсивным и непредсказуемым. Окончив Морской кадетский корпус, он ушёл в кругосветное плавание на парусном корабле «Надежда» под командованием капитана Крузенштерна. Но на корабле вёл себя вызывающе, не подчинялся приказам и вынудил капитана высадить его на одном из островов в русско-американских владениях. Объездив Алеутские острова, Толстой знакомился с жизнью находившихся там диких племён и, живя на острове, покрыл татуировками всё тело. Через Петропавловский порт сухим путём вернулся в Россию. Приятели прозвали его Американцем.