Когда возвращались домой, Николеньке казалось, что он опозорился перед всеми, и, хотя вида не подавал, в груди давило от случившегося конфуза. Князь Багратион, заметив грусть в его глазах, подъехал и потрепал Николеньку по руке.

– Плечо-то побаливает? – с участием спросил Багратион.

– Чуть-чуть, – прошептал юный охотник.

– Это не считается, до свадьбы всё заживёт!

Юный граф зарделся от похвалы и в порыве радости так дёрнул своего коня, что чуть было снова не вылетел из седла.

Впервые сидя после охоты за общим столом, между Багратионом и Горчаковым, Николенька ещё больше утвердился в желании обязательно стать военным, именно гусаром. Только военное дело – и ничего другого. Он решил пока не говорить об этом с папа, так как знал, что родители против его военной карьеры, тем более что он был уже зачислен на гражданскую службу с чином губернского регистратора в архиве.

Узнав о безобразном поступке отца Татьяны, который, по сути дела, выгнал родную дочь из дома, Николенька был вне себя и допытывался у папеньки, почему он не вызвал Ёргольского на дуэль.

– Во-первых, дружок, он меня не оскорблял и вёл себя очень благопристойно, а во-вторых, одному при скудных доходах содержать такую большую семью трудно. Другое дело, что по отношению к дочерям он повёл себя не по-мужски, а предательски. Нужно было по-человечески всё объяснить им и не захлопывать перед ними двери навсегда. Главное, и ты, и сёстры относитесь к ней как к родному человеку, и всё будет хорошо!

– Я понял, папенька.

Несмотря на то что Татьяна оказалась в незнакомой семье, она стремилась как можно скорее войти в ритм семейной жизни, а главное, никому не показывала своего уныния. Больше всех к ней благоволил Николенька. Именно он знакомил её со своими близкими и дальними родственниками, водил и показывал Москву, и вскоре они стали неразлучными друзьями. Графине Пелагее Николаевне не нравилась эта дружба, которая, по её предсказанию, скоро перешла в пылкую любовь. Как-то даже она в сердцах сказала мужу Илье, что, как бы сын крепко ни любил Татьяну, жениться на ней ему она ни за что не позволит. Илья Андреевич не разделял её мнения, но возражать жене по этому поводу не решился.

Однажды, во время чтения истории про Муция Сцеволу, сестра Полина поинтересовалась:

– А Сцевола – это его фамилия?

– Нет, – ответил Николенька, – звали его Гай Муций, а Сцевола – это «левша».

– Так что, у него правой руки не было? – продолжала допытываться сестра.

– Всё у него было, – продолжал брат. – В древнем мире образовалась Римская республика. Её решили завоевать этруски, у которых было громадное войско. Римляне понимали, что устоять против такой силы не смогут. Тогда римский юноша Гай Муций вызвался пробраться во вражеский лагерь и убить этрусского царя. Переодевшись этрусским воином, он проник в их лагерь. В это время воины получали жалованье, и Гай Муций сумел смешаться с толпой. Он стал высматривать царя, которого в лицо не знал. Приняв за царя человека в пышных одеждах, проводившего раздачу вознаграждения, юноша выхватил меч и нанёс ему смертельный удар. Схваченный и обезоруженный, он понял, что убил не царя. На допросе этрусский царь Порсена пригрозил Гаю Муцию пыткой, а тот, чтобы доказать своё бесстрашие, опустил правую руку в горевший в плошке огонь. Потрясённый несгибаемостью юного римлянина, царь вернул ему меч, который тот принял левой рукой, и отпустил на свободу. С тех пор Гай Муций получил прозвище Сцевола, что значит «левша».

Полина во время чтения этой истории заявила, что никто не решится сделать подобного.