Преодолев «дорогу смерти», как для самого себя назвал корнет Николай Толстой проделанный путь, о коем он стеснялся сказать из-за боязни, что генерал его сочтёт трусом, подъехав к главной квартире Кутузова, князь Горчаков представился дежурному офицеру, который узнал его и сразу же доложил о его прибытии фельдмаршалу. А корнету Толстому посоветовал пройти в соседний дом, где только сегодня на постой встал батальон гусар. Толстой так устал, что с разрешения генерала сразу же направился к гусарам и, войдя в дом, робко попросил разрешения побыть вместе с ними, пока не будет дана команда, где они с генералом остановятся.

– Мы супротив ничего не имеем, присоединяйтесь к нашему шалашу, господин корнет, – с улыбкой произнёс пожилой гусар.

Узнав, что он является адъютантом генерала Горчакова, один из них заметил, что князь в Бородинском сражении был ранен вместе с Багратионом.

– Вылечился и по распоряжению императора Александра Павловича срочно призван в его главную квартиру, которая располагается в Польше.

– Понятно, – со странным для корнета раздражением сурово заметил пожилой гусар, – русским воинам пора бы дать передохнуть. Страна от хранцузов очищена, и их великий Наполеон уже понял, что в Расею соваться не следует, а нам таперича пора бы домой. Смотри, корнет, как мы поизносились. – И он не постеснялся показать Толстому разорванную шинель и штиблеты с дырками. – Надо бы нас переобуть и накормить досыта, а потом думать о продолжении войны.

– Хватит, Никифор, стонать, – оборвал его унтер. – Ежели после серьёзного ранения генерал Горчаков прибыл, значит, наш амператор уже всё решил, и его никто не остановит!

– Садитесь, корнет, и перекусите с дороги. Вскоре сами всё поймёте!

– Скажите, пожалуйста, а вы императора Александра Павловича уже видели?

– А чего на него смотреть? Человек как человек, – равнодушно проговорил Никифор и, заметив суровый взгляд унтера, замолчал.

– Неужели он здесь, вместе с армией? – с удивлением спросил Толстой. – И его можно увидеть?

– Разумеется, корнет. Главная квартира от нас в десяти шагах, и завтра вы сумеете увидеть его императорское величество!

– Не может быть! – радостно прошептал корнет.

Унтер заметил в этом зелёном юноше ту наивную восторженную фигуру, для которой вой на – ещё не страшная действительность, где в любую минуту погибают сотни людей, и главное, он понял, что корнет не из породы ловителей чинов и наград. Будь он таким, не заглянул бы к ним, а побежал бы устроиться ближе к главной квартире. Поэтому он и усадил Толстого рядом с собой и подвинул ему чарочку, предлагая выпить для сугреву.

Вскоре к гусарам зашёл вестовой фельдмаршала Кутузова и, узнав, что адъютант Горчакова хорошо принят гусарами, приказал ему остаться здесь.

Толстой не успел прилечь на солому, лежащую в углу, как тут же забылся глубоким сном, который свой ственен молодым людям, уставшим после тяжёлой дороги.

– Смотри, Никифор, упал словно подкошенный и теперь за ноги выноси, не почувствует!

– Знамо дело, сколько проскакали, и всё без роздыху!

– Он мне понравился, что сюда приехал не около амператора виться, а служить!

– С чего ты взял?

– С того, что барина видно по походке, да и генерал Горчаков петиметра[4] в адъютанты брать бы не стал.

– Посмотрим, – не соглашаясь с товарищем, произнёс Никифор.

А в это же время Кутузов встретил генерала Горчакова с улыбкой и со словами:

– Мог, мил человек, ещё чуть-чуть полечиться, такие раны вмиг не проходят. – Заметив, что князь хочет что-то возразить, добавил: – В самое пекло угодил. Александр Павлович угомониться не желает и в своей ненависти к Бонапарту всех готов привлечь! Ох, дорогой мой, ему мало пролитой русской крови, надо бы ещё добавить, тем более что британцы вьются вокруг него, аки пчёлы около цветка. Только пчела, добывая мёд, не только своё семейство кормит, но и людей подкармливает. А англичане – как аспиды, охочие до чужой крови. Глаза бы мои на этих приспешников не глядели. Английский генерал Вильсон днюет и ночует в главной квартире рядом с императором Александром, подзадоривая его уничтожить французского узурпатора Наполеона. Привыкла Европа на нашем горбу ездить и устраивать свои тёмные делишки. Не мне тебе рассказывать, как те же австрийцы Суворова и его армию предали, загнав её в Альпы, и нашего великого полководца в могилу свели руками Павла Петровича, который не пожелал его встретить как героя, спасшего свою армию от неминуемой гибели.