– Хорошо, – после недолгой паузы наконец вымолвил аристократ, – веди меня к нему.

– Нет! – восклкикнул Феликс, остановив товарища вытянутой рукой. – Он никуда не пойдет в одиночку! Либо идем мы все, либо никто!

– Я глубоко сожалею, сэр, однако указания его высокопреосвященства были весьма конкретными: достопочтенный Вермандо должен явиться один. Можете не беспокоиться по поводу его безопасности, духовенство, как вам должно быть известно, весьма дорожит своей репутацией и у верховного понтифика нет никаких обид на вас, как и у вас не имеется оснований подозревать Церковь в чем-либо небогоудном.

– Он прав. Не должно заставлять верховного понтифика ждать. – Обвел друзей взглядом аристократ, поднимаясь и следуя за монахом к выходу.

Едва они вышли на улицу, Рэниро вывел Вермандо через узкие закоулки на людную площадь, преодолев которую они вскоре оказались перед воротами Церкви Единства.

– Его высокопреосвященство ждет вас внутри, – улыбнулся священнослужитель и радужка его черных глаз блеснула.

– Благодарю тебя за надежное сопровождение, добрый монах, – кивнул ему на прощание юноша и толкнув двери, оказался в залитом солнечным светом помещении.

Сперва он увидел облаченную в тяжелый белый балахон фигуру, стоявшую на фоне огромного распятия, прибитого гвоздями к стене. Лучи света окружали ее сияющим бархатным ореолом. На секунду аристократу показалось, что он видит перед собой ангела, ибо лицо и кожу мужчины также обволакивало мягкое сияние, кажущееся священным. Стоило ему сделать пару шагов по направлению к нему – понтифик повернулся, и Вермандо смог разглядеть его лицо.

– Добро пожаловать домой, сын мой. Ибо Церковь – дом Божий, есть всеобщее пристанище каждого доброго агнеттиста и каждой заблудшей души.

– Ваше высокопреосвященство, – уважительно поклонился парень.

В присутствии этого мужчины аристократу стало не по себе. Было что-то отталкивающее и пугающее в этом бледном, как воск лице, в этих маленьких темных глазках и длинном крючковатом носе.

– Вы хотели меня видеть?

– Да, Вермандо. Ты удивишься, но слава о твоем ордене дошла и до Дэйфанума.

На этих словах наследник напрягся.

– Ваша отвага хоть и позабавила меня, вызывает уважение. Напомнила мне о щенке, облаявшем льва. Однако если щенок соберет стаю… стаю, которой есть за что сражаться. Любящую свой лес и его добычу… не желающую уступать тирании льва… быть может у щенка появится шанс.

– Вот только и у львов имеется прайд, – заметил юноша.

– Это верно. Однако не всегда. Старых и больных львов изгоняют свои же сородичи и более молодые и сильные особи занимают их трон. А как известно, коты обычно уступают собакам во многих отношениях.

– Вы сказали только шанс. Выходит, вы не верите в его победу?

– Credo ut intelligam^>18. Верую, ибо иначе не пригласил бы тебя сюда. Верую, ибо так завещал Господь. Без веры человек лишь пустой фонарь без пламени. Вера – единственный светочь во тьме незнания. Это птица, предчувствующая рассвет, когда горизонт еще темен.

Юстиниан пристально посмотрел на Вермандо. Так, что аристократ смутился и отвел взгляд в сторону, на потрескавшиеся фрески святых на стене.

– Я пригласил тебя сюда, чтобы увидеть, что представляет из себя новый Прометей. Или, если тебе угодно, Моисей, на долю которого возложена тяжкая доля – вывести людей к Свету. Которому суждено это сделать.

– Вы… правда так думаете? Не сочтите за дерзость, однако вы чересчур переоцениваете мои скромные возможности. Без моих друзей всего этого бы не было. Только благодаря уму Томаса, отваге Карла, решимости и упрямству Феликса, а также доброму сердцу Стефана мы смогли создать Орден. Я никакой не пророк, я всего лишь один из людей, который хочет стать искрой. Искрой, что смогла бы зажечь пламя народного костра.