Голем подошёл, заскрипел, как морозный пол, наклонился и одной лапищей ухватил шкуры снизу. Я вцепилась в руку Снежаны, как утопающий в салазки. Когда тронулись, визг застрял где-то в горле – не потому что не было страха, а потому что сжаться успели не только нервы, но и голосовые связки. А Снежа – та ржала в голос, как будто не на диком снежном монстре катается, а в тире по уткам стреляет.

На удивление, ехали мы быстро и даже плавно – я б сказала, с грацией снежной кометы. Прямо аттракцион: «Угадай, выживешь или нет». Я уже всерьёз жалела, что не составила завещание. Хоть бы оставила кому рецепт маминого борща…

До зала добрались довольно скоро. У меня, кажется, поседела пара волосков, а душа висела где-то между сердцем и пятками. Снежа, конечно, уверяла, что я всё себе придумала и седины нет.

Снежана подскочила, бодрая, как мартовская капель, и направилась к Неле, которая деловито щебетала по телефону. А я… А я, как настоящая дама в длиннющем платье, встать не смогла. Ни с первой, ни со второй попытки. Платье ж, зараза, цепляется, юбки путаются, и всё вокруг мешает жить.

– Давай, ручку, – мягко предложила Марья.

Я подняла на неё глаза и… чуть не присела обратно. Передо мной возвышался живот – такой красивый, круглый, как полная луна.

– Ой, – пискнула я, и в панике попыталась подняться сама, чтобы не мучить будущую мать.

Увы, упрямство – не кость. Всё равно пришлось принять помощь.

– Какой месяц? – шепнула я, глядя на её живот, который, признаюсь, проглядела за суетой.

– Пятый. Двойня, – улыбнулась она, нежно поглаживая округлость под ладонью.

– Круто… – выдавила я глупую улыбку. – Муж, поди, до сих пор в облаках?

– Он, когда узнал, чуть в обморок не хлопнулся, – хихикнула она. – Но да, счастлив.

Марья взяла меня под локоток и повела в обход стоящего голема.

– Знаешь, Варя, мужики на Трёхе – те ещё экземпляры. Один другого чуднее. Но лучше уж свой, пусть и с заморочками, чем какой-то идеальный зануда, с которым и поскандалить не получится.

Смысл я не совсем уловила, но слова запомнила. Всё-таки русская женщина – она как колдунья: может и не в тему, но точно в точку.

Дальше пошёл настоящий праздничный бардак. Белоснела закончила разговор и начала раздавать указания, как генерал перед решающим сражением. Мы с девчонками рассортировали шкуры, голем подвинул стол к сцене. Потом Снежа активировала какой-то портал – чёрная бурлящая жижа, будто кто-то сварил зелье из страха и комков паники. Я замерла, как сова перед пылесосом. Нелли меня поймала за плечо.

– Не дрожи, Варька, это ещё цветочки! Вот у Сказочника – там реально жуть. Его портал – как кошмар с бодуна.

– Никогда не буду растить детей в Сказочном, – пробормотала я.

– Все так говорят, – хмыкнула она и хлопнула меня по плечу.

Пока я ещё переваривала мрак порталостроительства, через него вошёл голем и вернулся с ящиком вина. Не просто бутылочек – двадцать, не меньше. И снова пошёл. За добавкой.

– Нам не многовато ли? – пискнула я.

– Это ж эльфийское! – уверенно ответила Нелька, как будто этим всё объяснялось.

Я приподняла бровь, а она пояснила:

– В нём градуса меньше, чем в кефире. Пьёшь – как сок. А потом три дня песни поёшь на эльфийском.

Сорок бутылок, слава здравому смыслу, на стол не выставили. Десять – и хватит. Остальное – под сцену, в закрома.

Пока мы доделывали зал, развешивая снежинки и звёздочки на длинных нитях, над сценой заискрилась голубая точка. Все уставились на неё – кто с интересом, кто с подозрением, а Неля – как кот на сметану. Искра раскрылась в портал, и из него шагнул мужчина…

Высокий. Статный. Смуглый. Плечи – как у трёх богатырей. Одежда – странная, сначала чёрная, потом стала темно-синей, будто хамелеон в форме. Лицо – как выточенное из мрамора, острое, но чертовски красивое. Глаза синие, как прорубь. Нос с горбинкой, подбородок с ямочкой. И кадык… господи, я что, реально засмотрелась на кадык?!