– Ладно, хорошо. Так понимаю, день неудачный. Ничего сейчас твою хандру, как скалкой по тесту.

Потапов вернулся на этот раз уже с наполненной до краёв деревянной кружкой.

– Может, огурчику? Собственно солил-с, не пожалеешь! И тебе тем паче легче будет.

– Не, спасибо. Мне бы за воротник,– прикусив губу и облизав рот языком, Альберт ответил отказом на предложение бармена.

– Твое житие – делай, что считаешь нужным,– подмигнул тому Бородач и подошёл к другому заблудшему, что сидел и закуривал трубку в одном локте от Альберта.

***

Лёгкий ветерок сменился быстрыми и холодными порывами. Солнце изредка пробивалось из-за серого полотна, сшитого скоплением мелких плоских тучек. Моросило. Земля под сапогами хлюпала, а грязь прилипала, словно жвачка. Игнат достал из своего кармана сувенирную трубку, высыпал из кисета немного табаку и уселся на том самом месте, где ещё вчера они с Чуриковым скрывались от непроглядного ливня. Ухнув, поднёс к губам чубук и закурил.

Мельница вращала своими лопастями, словно бы великан, размахивающий огромными ручищами, прям как в «Дон Кихоте» у Сааведры. От дождя воздух был бодрящим. Тем временем Саша и Витыч работали, то и дело было слышно: «Давай ещё один!», «Надави чуть сильнее! Вот, так хорошо! Ну, куда?», «Пошла мука, пошла родимая!», «Саша! Поднимись-ка ко мне!» – и в таком духе, а Эдуардович отдыхал, размышляя не только о рассказе друга, но и о своих житейских мелочах. Перевернулся на другой бок, после чего к нему вывалился из дверей Чуриков, пыхтевший, как паровоз, и потный, словно искупался.

– Фух, запарился я что-то,– пропыхтел врач.

– Да уж, и впрямь работка не из лёгких, даже для нас троих! Вот что значит, когда физик-теоретик встречается с практикой, а он-то один и как-то справляется,– усмехнулся Эдуардович, описав своей трубкой всю мельницу.

– На работе я бы это обозвал, как впихнуть не впихиваемое. Молодец дядька. Что думаешь об охоте?

– Хех, всегда беру с собой не рюкзак, а два!– подхватил смех Чурикова профессор.

– Виталий! Айда, к нам!– позвал Саша бухгалтера, который уже выходил, как испугался громкого зова, адресованного ему.

– Господи! Не пугай так, а то придётся тебе свои врачебные навыки на мне применять!– Чурикова охватила улыбка, причину которой он раскрывать не стал (она довольно-таки проста и пошла).

Игнат нашарил у себя розочку, которая волшебным образом оказалась утром у него в руках. Достал и провертел пару раз меж пальцев.

– Говоришь – конец?– спросил Витыча Игнат.

– Конец. Мне ж эту историю бабка рассказывала…

– Ольга?– перебил того Эдуардович.

– Верно. Только полностью поведать её не успела,– прикусил губу бухгалтер.

– А ведь всегда интересна история семьи Мне бы тоже этим стоит как-нибудь заняться.– Встрял в их разговор остывший Чуриков.– Жаль, что конца не услыхали…

– Почему же?– хлопнул гинеколога по плечу профессор.– Где ты сегодня ночевал? Работал сейчас?

– Это-то да, но как же всё-таки у них получилось, если, казалось, их обманули и обошли?– не переставал задавать вопросы Саша.

– Пробились, значит,– подмигнул тому старик.– Ладно, мы здесь всё, что от нас требовалось, сделали, теперь мельница уж сама. Я так думаю, пора в дом, пока ещё моросит. Пойдём, пойдём! У меня там борщ в холодильнике есть,– подгонял своих друзей хозяин дома.

– А мои первые предки по слухам в Крымской войне сражались…

– Что?

– Да так… Ничего,– затянулся Игнат.

Чуриков с Витычем пошли, а Игнат сказал, что ещё чуть-чуть воздухом подышит. Врач и бухгалтер зашли в дом, и Эдуардович уж было засобирался, как вдруг услышал возле себя знакомый голос.