Лейтенант оттолкнул альбом обеими руками, пересел на койку, а ноги положил на кресло-вертушку. Он скомандовал себе остыть. В каждой песне русского рока оживала чья-то сгинувшая душа, и только добавляла беспокойства. Лейтенант выключил магнитофон и почти вслух снова подал себе команду остыть. Но старое правило не срабатывало. День заканчивался кашей в голове и давившим изнутри гневом. Вспомнился невеселый вывод его лучшего старшины Павла Марсюкова – когда он жестко сказал: «Нам никогда не причалить к стенке!». И настроение у Лейтенанта действительно было такое, будто Кораблю у причала не находилось места, как у авианосца – утреннего соседа по рейду. Но самое страшное – что не больно-то и хотелось лезть в эту грязь, на мелководье… Но ситуация на корабле, похоже, не оставляла выбора. Старпом работал на разделение в экипаже. А такие шакалы по одному не ходят…

Годы труда, чтобы слиться с кораблем, самоограничений, бесконечных раздумий… Но один плевок "волевого начальника" может перевесить и закрыть наглухо душу любого простачка.

Воле можно противопоставить только волю! Как любил это слово Лейтенант, как отправную точку всего и вся, как чудотворную силу… Но он не хотел иметь и тысячной доли камня, что под старпомом. Многогранны споры на «соборах», но они не делают моряков крепче. Без действия нет воли и единства. Корабль давно не стрелял. Случайно ли?

Воля «старпомов» – воля подавления другого, иного самоутверждения у них нет. Жизнь разнообразна, но парус рвется и рвут у тех, кто хочет служить ее корням, смерть так жестоко безвременна именно у них. Случайность? Нет, результат бездействия, а значит безволия. Нужен другой камень. Есть ли он?

Лейтенант вполне осознавал, к какой границе он подошел. Он достал свои любимые камушки из самой восточной Земли Россов – Курильских островов и положил на краешек стола, восхищаясь загадкой их огненной прозрачности. И для камня редкость… Прыгнуть вниз, к телу, чтобы полететь вверх, к духу? Искать вопросы, которые перестают задавать себе большинство людей уже к двадцати годам. Прозревать мрачные претензии «свободного» тела и изобличать песни души, не привязанные к совести, к вере. Волей! Увы… Власть над прошлым – вот исток действия и воли, чтобы жить не мгновением, а вечным. Чтобы быть прозрачным и быть. Быть реальным, быть не первым, а правым. Быть!

Камень старпома темен. И всей подобной братии до него, питающейся плодами дарвиновской теории естественного отбора только потому, что она оправдывает их аппетит. Аппетит на чужое – единственная для них реальная реальность! Если есть альтернатива – она должна вцепиться в духовный фундамент тела, самой древней и прозрачной конструкции – как в первый камень духовного бытия.

Вспомнился эпизод курсантской жизни. Повальным увлечением было, конечно, плавание. Благо бассейн всегда ждал их – один из лучших в городе. Кто как плавает, знали до мельчайших деталей. Но настоящие баталии разворачивались летом на берегу моря. После очередного заплыва на дальность победил бессменный чемпион курса Ваня Алексеев. К нему приближались многие, но достать его никто не мог. Он демонстративно еще несколько раз огибал буй, возвращался и долго лежал прямо в прибое так, что волна поднимала и переворачивала его, драила с песочком. «Сколько ты можешь плыть, или ты на батарейках?» Он отвечал нехотя, серьезно: «Я могу плыть вечно». Как-то подскочил к нему художник курса Афанасьев, присел рядом и взмолился: «Ванька, черт, дай нарисую твою ступню, я таких не видел!»

И он был прав: чемпион лежал на спине на мокром песке нога за ногу и приподнятая ступня, казалось, была вырезана тонким инструментом из того же материала, что и волна – ее жидкий вариант. Непередаваемо плавные изгибы стопы были явно нематериального свойства, и в то же время было в ней что-то хищное, как у плавника акулы. Афанасьев стал быстро делать наброски в тонком альбоме, который всегда носил с собой… Но вскоре швырнул его, и он, как напуганная чайка, взлетел и упал в сухой песок в десятке метров… Но карандаш лучший художник училища аккуратно положил, а потом зашел в воду по пояс и стал мочить ладошкой голову. Курсанты тем временем листали альбом – наброски были точны и великолепны, но… это была просто нога, ступня, некая частность, никому неинтересная. Она не имела внутренней силы, как оригинал, не была ступней Чемпиона, который мог плыть вечно. Попыток у Афанасьева было много, но, в конце концов, он сдался и в сердцах сказал непобедимому пловцу: «Это почти математическое доказательство: в твоей ступне духовного больше, чем материального…»