Три кольца, или Тест на устойчивость Надежда Веселовская
Рабочий день отдела технической документации подходил к концу. Несколько немолодых женщин продолжали просматривать на столах бумаги, но в их утомленных движениях уже сквозила готовность отложить все на завтра и собираться домой. Электрический свет, сам как будто уставший за день, принялся негромко жужжать. Вдруг из-за двери, ведущей в кабинет начальника, прозвучал требовательный зов:
– Маргарита!
Одна из женщин тут же встала и торопливо направилась в кабинет. Остальные проводили ее сочувственными взглядами:
– Что это еще, вызывать так поздно, – понизив голос, ворчливо произнесла толстуха в вязаной кофте. – До конца работы десять минут, а там, гляди, разговору на час с лишком…
– Не трать нервы, Маша. Понадобится начальству, и на ночь останешься, – откликнулась ее соседка, седая и легонькая, словно готовый облететь одуванчик.
– Так это где в фирмах, там и зарплата большая. А мы за свои семь тысяч должны вовремя уходить. Небось не молоденькие, устаем за день…
– Вот в том-то и дело! – В разговор включилась последняя из сотрудниц, солидного вида женщина в модных тонированных очках. – Были б мы молоденькие, был бы у нас выбор, где работать. Здесь не понравилось, нашли другое место. А сейчас выгонят нас отсюда, куда пойдем?
Возразить на это было нечего – женщины, вздохнув, покивали друг другу и вновь занялись бумагами. В наступившей тишине из-за двери стал слышен неразборчивый мужской голос, быстрый и словно рассерженный. Чуть заметный гортанный акцент еще усиливал недовольные интонации.
– Ну вот, распекает Маргариту… – вздохнула толстуха Маша.
– Не пропадет, – усмехнулась солидная в очках. – Впервой ей, что ли? Начальство ее распекает, а она глазки в пол, губки бантиком: да, Руслан Маратович, хорошо, Руслан Маратович…
– Да пошел ты, козел клонированный! – вдруг явственно донеслось из кабинета. Это был голос Маргариты.
Женщины так и застыли на месте, не веря своим ушам. Чтобы Маргарита на такое решилась… Это была совсем не ее тактика! Руслан Маратович в кабинете тоже, вероятно, застыл, ибо его ответной реплики не последовало. Зато Маргаритин голос отчетливо продолжал:
– Ну чего уставился? Надоел до трясучки, чурка с глазами! Сам делай свои отчеты, а то только штаны на работе просиживаешь!
– Она… она уходить отсюда решила, – первой опомнившись от потрясения, зашептала толстуха. – У ней, значит, другое место есть на примете… А мы-то не знали ничего…
В эту минуту дверь распахнулась, и вышла Маргарита с непривычными красными пятнами на щеках. Вообще она была особой пастельных тонов, не яркой, но стильной. Одевалась неброско, но продуманно, в косметике употребляла бледную гамму, двигалась плавно, говорила, не повышая голоса. Держалась обычно вкрадчиво и чуть жеманно, словно она неразгаданная герцогиня. Некоторым мужикам такие женщины очень нравятся, однако Маргарита была не замужем. Об ее личной жизни никто ничего конкретного не знал. В коллективе Маргарита ни с кем открыто не ссорилась, если что не так, пакостила исподтишка. А уж перед начальством вообще ходила на цыпочках: как скажете, давайте я помогу, большое вам спасибо… Просто невероятно, что все сказанное минуту назад произнесла именно она!
– Уходишь, Рит? – наперебой заговорили товарки, когда к ним вернулся дар слова. – Как ты его – козел клонированный… вот это да! Хоть один раз правду про себя послушал… А куда уходишь?
– Никуда я не ухожу, – вдруг огорошила всех Маргарита.
– Как не уходишь?!
– Да вот так…
Маргарита села к столу, опустила голову на руки и через секунду ее плечи, обтянутые песочного цвета водолазкой, затряслись в беззвучном рыдании. Женщины столпились вокруг, снова онемев от столь неожиданной развязки.
– Так значит, это был срыв? – прервала паузу Инна – та, что носила тонированные очки. – Просто нервы сдали? И другого места у тебя на примете нет?
Маргарита продолжала беззвучно рыдать, что само по себе являлось ответом.
– Выходит, ты хочешь остаться? Доработать до пенсии, да? – Похожая на одуванчик Света задумалась и вздохнула. – Вряд ли Руслан поймет…
Женщины хотели сказать Маргарите что-нибудь утешительное, но не могли идти против очевидной правды – начальник, скорее всего, не поймет. Он всегда хорошо относился к Маргарите, вследствие того, что любил, когда ему льстили. Но после таких слов…
– Как же так… Неужели выгонит… Сам-то он нам хамит, когда хочет, – все-таки сказала толстуха, сильно понизив голос.
– Самому ему можно… – Одуванчик-Света с легкой горечью усмехнулась.
– Действительно, что ты сравниваешь? – поддержала Инна.
Потом они вновь сосредоточили внимание на пострадавшей.
– Выпей водички, Рита. Хочешь, я тебе успокоительных капель накапаю?
– Чего там капель, возьми вот бутерброд с колбасой, поешь и успокоишься!
– На тебе салфеточку, вытри глазки. А то что ты зареванная сидишь… – наперебой предлагали женщины. Вдруг Маргарита подняла голову и посмотрела на них таким злобным взглядом, что у каждой пробежала дрожь по спине.
– Что пристали?! – В голосе Маргариты слышалась какая-то уничижающая сила, целенаправленный напор – обидеть, сокрушить, уколоть в самое больное место. – Оставь себе свое успокоительное, Иннуся – пригодится, когда мужик будет по квартире гонять! У тебя вон голова седая, очки модные, а все дерут тебя, бедную, как Сидорову козу!
– Да что ж ты такое говоришь… – пискнула похожая на одуванчик.
– А ты, Светка, побереги салфеточку – свои глазки вытирать! Ты ведь ночами рыдаешь, что тебя и такого мужика нет – вообще никакого! И никогда в жизни не было!
– Да что ж ты как с цепи нынче сорвалась… – начала было толстуха, но Маргарита срезала ее своим злобным порывом, набравшим новую силу:
– А ничего! Жрите сами свою колбасу, вы ведь жрать здоровы… Ты, Манька, скоро полтонны будет весить, а вдвоем с дочкой так и всю тонну!
Женщины вновь онемели – третий раз за сегодняшний вечер. Да, они знали кое-что о жизни друг друга, но никогда не пользовались этим с такой прямолинейной, к тому же абсолютно бессмысленной жестокостью. Ну, случалось иногда кольнуть подругу подлым словцом, когда отстаивали какую-то свою правоту, свою какую-то выгоду… Однако обидчица вскоре чувствовала угрызения совести и начинала заглаживать вину. Согреть тебе чайку, да чего в магазине взять, да ладно уж, не дуйся… И задевали они друг друга не всерьез, щадя самые больные места. А чтобы вот так со злостью, да еще ни с того ни с сего, когда все выражали Маргарите сочувствие… Нет, это просто уму непостижимо!
– Что с ней такое? – обращаясь к подругам, спросила Света.
– А ничего. – Голос Марьи прозвучал с нарочитым спокойствием, за которым крылось глубокая обида. – У нас своих дел хватает. Я вот тонну вешу, так с какой радости мне о других беспокоиться…
– Все-таки человек не в себе, это ясно!
– Мы все будем не в себе, если перестанем держать себя в руках, – пожала плечами Инна, от полученных оскорблений покрывшаяся крапивницей.
– А вы и без того полоумные! – в голос заорала Маргарита. – Сопливые медузы, живете все в своих конурах, одеваетесь как бомжихи!
– Ты-то у нас в бриллиантах, – не глядя, буркнула Марья. – Кофточка с прошвочкой, брючки-дрючки, колечко из собачьей кости…
– Не из собачьей, а из моржовой, дура! А потом, с моей фигурой любые брючки смотрятся, а вот на твою задницу скоро никакой юбки не купишь, на заказ шить придется!
– Ну хватит, – поморщилась Инна. – Маша, Света, рабочий день закончен. Чего нам тут ждать? Убирайте бумаги и идем прощаться с начальством.
Но им никуда не пришлось идти, ибо в следующую минуту Руслан Маратович сам нарисовался на пороге своего кабинете. Очевидно, он услышал крик Маргариты. Молодой смуглолицый начальник, устроенный на это не вполне подходящее ему место по родственным связям, ради жилья, молча стоял в своем длинном черном пальто, с большим шарфом, небрежно переброшенным за шею. Выражение его было не только разгневанным, как следовало ожидать, но и растерянным. Он тоже не понимал, что происходит. Повернувшись в сторону Маргариты, Руслан Маратович хотел что-то сказать, но не нашел слов, и только с присвистом втянул в себя воздух. Потом, не обращая внимания на остальных, прошел через комнату и захлопнул за собой дверь с таким внутренним потенциалом, что вслед ему посыпалась штукатурка.
– Вот и мы пойдем, – поднялась нарочито спокойная Инна, вся в розовой крапивнице, а за ней испуганная Светка и тяжело пыхтящая Марья. Через минуту все они молча протопали к выходу, и дверь захлопнулась еще раз.
Оставшись одна, Маргарита словно очнулась. Что она наделала, зачем обложила Руслана, от которого зависит, и ни в чем не повинных товарок, почти подруг, с которыми проработала много лет? Теперь наладить отношения будет ох как непросто, если, конечно, вообще потребуется их налаживать. Скорее всего, не потребуется. Руслан просто выгонит ее под зад коленкой, а ведь ей еще надо доработать до пенсии. Куда она пойдет в свои пятьдесят с хвостиком, с устаревшим образованием и без особых талантов? Самое интересное, что полчаса назад Маргарита вовсе не собиралась ничего в жизни менять – ни привычную работу, ни манеру общения с людьми. И что только на нее нашло? Это был какой-то странный порыв, помутившее разум злобное безумие…
