Интендант пошел пятнами: ссориться с семейством Гаррингтонов было плохо, очень плохо. Они вернулись в кабинет, куда тотчас были вызваны санитары, забиравшие буйную леди Хейли. Все делали круглые глаза, удивленно разводили руками и утверждали, что никакой другой леди Хейли они не забирали с Итон-стрит три с небольшим недели назад. Убедившись, что никакой леди Хейли в Бетлеме нет, Генри развернулся и уехал, более не тратя слов даже на проклятия.

Вернувшись, мистер Олтон застал в прихожей невысокого мужчину самой неприметной наружности с саквояжем и котелком в руках. Увидев вошедшего, мужчина вскочил, поклонился и протянул Генри письмо от леди Гарринтон со словами: «Меня зовут мистер Фикс, к Вашим услугам!». Это был приказчик от тетушки, которого тут же отправили накормить, а также выделили ему комнату рядом с кабинетом. В отсутствие поручений мистер Фикс преспокойно лег на диван, заверив Генри в своей готовности в любое время дня и ночи организовать обеспечение любого его предприятия.

Мистер Дойл и сэр Талбот отсутствовали, выполняя свои задачи этого дня. Приняв управляющих фабрик с отчетами, Генри распорядился и ими, после чего, в ожидании своих друзей с новостями, рискнул войти в гостиную, где над камином в полный рост стояла его Джейн, Janne-Julie – tres joili3, как назвал ее посол Франции. Странное имя для графини, но и оно ей шло. Ей все шло, его милой Джейн, она заслужила каждый комплимент, все, что говорилось о ней с восхищением… Все, кроме того, что с нею случилось.

Когда ее отец вкратце рассказал ему причины, по которым он постоянно прячет свою дочь, лишая ее обычных человеческих радостей, Генри не мог поверить, что в изоляции и ограничениях девушка может оставаться доброй и отзывчивой при том, что и дерзкой, и вредной его милая кузина быть не переставала. Внешне – обычная молодая француженка, избалованная вниманием и свободой Второй Империи. И, в то же время, умный, содержательный человек, эрудированный и прогрессивно смотрящий на жизнь, самостоятельно и очень деятельно устраивающий свою независимую судьбу… Корона была бы ей к лицу: она жила так, будто и спала в венце. Впрочем, даже уснув на скамейке в осеннем саду она была великолепна и неприкосновенна, как истинная королева. У Генри были подозрения, что это дело не обошлось без одного его оппонента в прошлом: очень похоже действовал прусский агент Ангелочек, из-за которого чуть не сорвалось поручение Ее Величества и погиб его лучший друг.

Словно живая, графиня де Леви смотрела на него с этого полотна, не мигая и, как всегда, будто спрашивая: «Мы сегодня едем в Оперу? Мы будем кататься на лодках в парке? А когда ты покажешь мне метрополитен? Почему мне нельзя снова на фабрику?» … Как же ему не хватало этого милого чириканья, этой легкости, с которой она делала абсолютно все: смеялась, плакала, справлялась с трудностями, говорила и молчала! Звук ее голоса заставлял его жить и теперь, когда вот уже вторые сутки ее не было дома, все остановилось в нем, и в сердце его тоже. Встав почти вплотную к камину, подняв голову к ее изображению, невольно вслух простонал он: «Где же ты, Дженет? Как мне найти тебя? Где искать?». Сэр Талбот, вернувшийся с новостями и тихо открывший дверь гостиной, увидел это и понял именно в этот момент, что как бы он ни хотел себе иного, Жанна Гиацинта де Леви и Генри Гаррингтон барон Латаймер граф Олтон созданы друг для друга и никто их не разлучит, даже смерть. Талботу стало даже немного совестно, что он подумал, будто этот союз, несомненно, заключенный на небесах, может нарушить хоть что-то, будь это даже безграничная любовь, на которую он только был способен. Тихо и незаметно прикрыл он дверь обратно, решив не беспокоить друга до ужина, и ушел в комнату, которую Моррисон заботливо приготовил для него.