Психиатрическая лечебница Бетлем после всех скандалов прошлого являла собой тревожный дворец надежды: внешне безупречная и внушительная, при близком рассмотрении она была похожа на обычную усадьбу. Но с высоким забором, колючей проволокой, решетками на окнах и суровым пропускным режимом с санитарами на входе. Генри попросил отвести его к интенданту, который выбежал навстречу с визиткой сэра Гаррингтона барона Латаймера графа Олтона, тотчас, лишь только ее получил, и весьма любезно проводил своего гостя к себе. Прочитав письмо тетушки, он позвонил и вместе с санитарами повел Генри в палату леди Хейли. Двигаясь по коридорам третьего этажа, в которых, в отличие от всех газетных историй и рассказов о привидениях и ужасах, не было ни души, а белые двери с обеих сторон коридора были наглухо закрыты и невозможно было сказать, есть ли за ними хоть кто-нибудь, Генри был взволнован: не столько предстоящей встречей с женщиной, которая так отчаянно добивалась его самого, его денег и имени, сколько тем, что она могла быть причастна к похищению его Джейн и ее безумие открывало ужасные перспективы.

Мистер Олтон не был человеком робкого десятка, но внутренне готовился к худшему. В последний раз из подобного места он вызволял эту женщину другими методами, вспоминал о которых с содроганием, и это было во Флориде пять лет назад. Кто мог знать, что в психиатрическую лечебницу на Юге Америки леди Хейли попала не просто так. Деньги ее семьи, фактически принадлежавшие Короне Британии, нуждались в контроле, в связи с чем из психиатрической лечебницы он ее практически выкрал для того, чтобы увезти и спрятать в Лондоне: Ее Величеству доподлинно было известно, что подкупленный врач должен был опоить леди Хейли и заставить подписать завещание с нужными именами наследников, а после устроить несчастный случай. Необходимо было вернуть леди Хейли в Англию чтобы контролировать ее действия. Выполнить подобное поручение мог только очень подготовленный и очень способный человек из близкого круга, поэтому мистера Олтона у его тетушки за чаем во время приватного чаепития «попросили об одном одолжении».

Если бы он мог представить себе тогда во что ввязывается и чем завершит это опасное приключение, он отказался бы от него любой ценой: он потерял друга, благородного сэра Мейсона Кавендиша, он сам несколько раз чуть не погиб, но с головы леди Хейли не упало ни одного волоска. После возвращения в Лондон нездоровая одержимость своим спасителем лишь усилила болезнь Агнес: она решила, что он влюблен в неё и они должны пожениться, ведь он ее герой-спаситель, иначе и быть не может… А Генри эта женщина всего лишь напоминала о невосполнимых утратах, которые он пережил по ее вине и будет помнить всю свою жизнь.

Они подошли к палате, возле которой санитары передали связку ключей интенданту Худу и встали на страже входа. Интендант поднял глаза на Генри и спросил:

– Вы уверены, что хотите увидеть это? Неужели недостаточно моего слова, что Агнес Хейли находится в этой палате последние три с половиной недели?

– В письме Вас просили «дать убедиться воочию», мистер Худ. Открывайте!

Интендант отстранил Генри от входа, повернул ключ в замке и тихо отворил дверь. В большой светлой палате с кроватью и тумбочкой, на широком подоконнике зарешеченного окна сидела, поджав под себя ноги, горбатая старуха лет семидесяти, одетая в длинную белую сорочку…

Генри молниеносно повернулся к интенданту и как можно вежливее спросил:

– Мне бы хотелось увидеть мисс Хейли, мистер Худ.

– Это она. – уверенно сообщил интендант, даже не понимая, что не нравится визитеру от леди Гаррингтон? И Генри взорвался: он пообещал уволить всех, лечебницу закрыть, здание снести, а яму после сноса залить отходами со всего Лондона, особенно из Темзы, и после сравнять с землей, если ему немедленно не сообщат, где находится настоящая леди Хейли!