Мое сердце бешено колотилось. Что это было? Галлюцинация? Игра света и моего воспаленного воображения? Или… окно было не просто стеклом, а еще одним зеркалом, еще одной поверхностью, отражающей не физическую реальность, а что-то иное – желания, страхи, фантомы прошлого? Может быть, Октав действительно пытался связаться со мной, предупредить? Или это была очередная ловушка Наблюдателя, еще одна иллюзия, призванная сбить нас с толку, запутать? «Вы видите то, что хотите видеть. Или то, что вам позволяют видеть», – сказал он. Что мне «позволили» увидеть сейчас? Образ старого друга, взывающего о помощи? Или образ жертвы, предупреждающей об опасности? Голова шла кругом. Реальность расслаивалась, множилась, отражаясь в кривых зеркалах сознания. Где правда, а где ложь? Кому верить? Безликому Наблюдателю с мерцающим лицом? Или призрачному отражению в оконном стекле?

– Что вы видели? – тихий голос Наблюдателя вернул меня в купе. Он смотрел на меня, и мне показалось, что в его меняющихся чертах на миг промелькнуло что-то похожее на любопытство. Или насмешку.

– Ничего, – солгал я. – Просто… отражение.

Но он знал. Я был уверен, что он знал, что я видел. Он был наблюдателем не только за Октавом, но и за нами. Он видел наши страхи, наши сомнения, наши тайные надежды. И он играл на них.

– Отражения могут быть обманчивы, – сказал он медленно. – Особенно здесь. На границе. Стекло иногда становится тонким. И сквозь него можно увидеть… не то, что ожидаешь. Иногда – прошлое. Иногда – возможное будущее. А иногда – просто пустоту, которая смотрит в ответ. – Он сделал паузу. – Октав любил зеркала. Он считал их порталами. Но он забыл, что порталы работают в обе стороны.

Еще одна загадка. Еще одно предостережение. Или еще одна манипуляция? Я чувствовал себя пешкой в чужой игре, правила которой мне были неизвестны. Игроком был этот Наблюдатель. Или Октав. Или сама трещина. А мы с Кори были лишь фигурами, которые двигали по доске, приближая к неизбежному мату. Я посмотрел на Кори. Она тоже выглядела растерянной, словно почувствовала мое смятение или увидела что-то свое в этом проклятом окне.

– Так что? – голос Наблюдателя стал настойчивее. – Ваш ответ? Вы готовы идти дальше? Готовы заглянуть в зеркало Октава?

Я глубоко вздохнул. Выбора не было. Или был, но он означал сдаться, позволить страху победить, остаться в этом лимбе навсегда. Отражение Октава, каким бы оно ни было – предупреждением или иллюзией, – напомнило мне о том, с чего все началось. О дружбе, о поиске, о той искре безумного любопытства, что горела в Октаве и которая, возможно, тлела и во мне.

– Да, – сказал я твердо, глядя прямо в мерцающую тень под шляпой Наблюдателя. – Мы готовы.

Кори кивнула, подтверждая мои слова. На ее лице отразилась мрачная решимость. Наблюдатель молчал несколько секунд. Затем он медленно кивнул, словно принимая наше решение.

– Хорошо, – сказал он. – Тогда слушайте…

Часть 2.6: Станция «Нигде»

Не успел Наблюдатель начать свой рассказ, как поезд снова дернулся и с резким скрежетом окончательно остановился. Мы замерли, прислушиваясь. За окном была все та же непроглядная тьма, но теперь ее нарушал тусклый свет нескольких фонарей на высоченных, ржавых столбах. Станция. Но какая-то странная, мертвая. Не было видно ни здания вокзала, ни других построек, ни людей. Только голая, пустая платформа из потрескавшегося бетона, уходящая в темноту в обе стороны. И тишина. Гнетущая, неестественная тишина после долгого стука колес. Словно мы прибыли на край света. Или за край.

– Это ваша остановка, – сказал Наблюдатель все тем же ровным голосом.