– Как думаешь, что это? – спросил я шепотом.

Она покачала головой.

– Не знаю. Но оно… важное. И опасное. Словно компас, который указывает не на север, а в бездну.

Поезд вырвался из города и помчался сквозь ночную тьму. За окном мелькали неясные пейзажи, деревья-призраки, редкие огоньки далеких домов. Стук колес отбивал монотонный ритм, убаюкивающий и одновременно тревожный. Я откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза. Образ «Пятничного Слона» стоял перед глазами – пыльный, тихий, с лицом на стойке и телефоном, из которого шепчет статика. Мы уехали оттуда. Но уехали ли мы от этого? Или мы просто везем это с собой, как черный камень в сумке Кори? Я чувствовал, что это путешествие – не просто поездка в другой город. Это спуск. Спуск в ту самую трещину, которую так настойчиво искал Октав. И билет у нас был только в один конец. Обратно, в тишину и пыль бара, дороги уже не было. Стук колес отбивал новый ритм. Тре-щи-на. Тре-щи-на. Тре-щи-на…

Часть 2.1: Поезд в Ночь

Поезд несся сквозь непроглядную темень, разрезая ночь своим монотонным железным ритмом. Стук колес о стыки рельсов превратился в гипнотическую мантру: та-там, та-там, та-там… Звук проникал сквозь стены вагона, сквозь тонкую перегородку нашего купе, впитывался в самую плоть, становился частью внутреннего пульса. Мы сидели друг напротив друга в тусклом свете лампочки над столиком, похожей на усталый глаз циклопа. За окном не было видно ничего, кроме нашего собственного отражения, наложенного на летящую мимо тьму. Иногда мрак прорезали далекие огни – одинокий фонарь у переезда, свет в окне далекого дома, – но они лишь подчеркивали безбрежность окружающей пустоты. Вагон слегка покачивало, он скрипел и постанывал на поворотах, словно старый корабль, плывущий по невидимому морю. Воздух был спертым, пахло пылью, чем-то металлическим и неуловимым ароматом чужих путешествий, чужих надежд и разочарований, впитавшимся в потертую обивку сидений. Было ощущение замкнутости, почти клаустрофобии. Купе казалось тесной коробкой, капсулой, несущейся сквозь враждебное ничто. Или гробом на колесах. Эта мысль была неприятной, и я постарался отогнать ее, но она возвращалась, цепляясь за тревожный стук колес.

Кори дремала, откинув голову на спинку сиденья. Ее лицо в тусклом свете выглядело бледным и беззащитным. Рыжие волосы разметались по плечам. Сумка с записями Октава и черным камнем лежала у нее на коленях, она прижимала ее к себе даже во сне, словно боясь, что ее украдут. Или что содержимое сумки само решит сбежать. Я смотрел на нее и думал о том, как сильно она изменилась. Та беззаботная, немного сумасбродная девушка, которую я знал до исчезновения Октава, исчезла. На ее месте была эта – напряженная, колючая, с вечной тенью страха в глубине глаз. Что она видела там, «где заканчиваются карты»? Какие следы Октава она нашла, и почему они вели «в никуда или во все стороны сразу»? Она не рассказывала подробностей, а я не решался спрашивать. Между нами выросла стена – не вражды, нет, скорее, стена из невысказанных кошмаров, из опыта, который невозможно разделить. И сейчас, в этой тесной коробке поезда, несущегося сквозь ночь, эта стена ощущалась особенно остро. Мы были вместе, но бесконечно одиноки, каждый заперт в своем собственном вагоне страха.

Стук колес. Та-там, та-там… Ритм убаюкивал, но не успокаивал. Он ввинчивался в мозг, подчеркивая ощущение движения в пустоте. Куда мы едем? Координаты Октава – что это за место? Заброшенная лаборатория… Звучит как начало плохого фильма ужасов. Или как декорация для одного из его безумных экспериментов. Что если это ловушка? Что если Октав, или то, что им стало, или то, что пришло через оставленную им трещину, ждет нас там? Эта мысль заставила меня поежиться. Я потер ладони. Они были влажными и холодными. Я достал из кармана пачку сигарет, но тут же убрал ее обратно. Курить в купе было нельзя, а выходить в тамбур, в этот узкий, продуваемый сквозняками коридор, где тени кажутся гуще, а звуки поезда – громче, не хотелось. Я чувствовал себя запертым. Не только в этом купе, но и в самой ситуации. Мы сделали шаг – уехали из бара, сели в поезд. Но было ли это шагом вперед? Или мы просто глубже увязли в той же трясине? Стук колес казался теперь издевательским. Та-там… Ты-там… Ты-там… Словно поезд напоминал мне о моем присутствии в этом кошмаре наяву.