– Зайдите-зайдите. Очень прошу. Вам сразу станет легче.

С неохотой, тяжко вздохнув, Максимовна шагнула за соседкой в её небольшую кухню. В старом фонде коммуналок прихожая зачастую совмещалась с кухней, а душевая или небольшая ванная с унитазом находилась тут же в углу, за клеёнчатой шторой или фанерной дверцей.

Рядом с кухонным столом на венском стуле что-то возвышалось, накрытое старой скатертью. Евгения Романовна, протиснувшись в тесной кухоньке мимо соседки, жестом фокусника сдёрнула ткань. И перед взором изумлённой Лидии Максимовны предстал её самогонный аппарат. Хватая ртом воздух, она медленно переводила взгляд то на свою спасительницу, то на сияющий источник личного дохода.

– Это как, что это? Я не понимаю. Это вы… сквозь стену?.. – медленно проговорила она, бледнея, и глаза её испуганно заморгали.

Торжествующая Евгения поманила Лидию за собой, откинула шторку, ведущую в ванную комнатку, и показала маленькую тонкую дверцу, которая, оказывается, соединяла их квартиры.

– Она была здесь всегда, вы её не видели. С вашей стороны два слоя клеёнки, они плотно прилегают к стене и держатся на паре тонких гвоздиков. Наверно, когда-то здесь жила одна семья на две квартиры, и, возможно, это был чуланчик. Я, когда поняла, что вам надо помочь, вспомнила про эту дверцу. Еле успела.

К Максимовне постепенно возвратился румянец, губы порозовели. Она задумалась. Евгения Романовна присела в потёртое кресло и приготовилась к дальнейшему приятному диалогу со спасённой. Но первая же фраза, произнесённая Лидией Максимовной, заставила её вскочить.

– А скажи мне, твой братец духовный знал про эту дверь?

– Да, я ему показала и объяснила, что её не надо трогать, там квартира соседей… – Она насторожилась. – А к чему это вы?

– То-то я заметила, что с той поры, как твой умник поселился, у меня выход готовой продукции стал меньше, – рассуждала Лидия. – Разливаю по самое горлышко поллитровок. А тут не пойму: то ли я недоливаю, то ли пробки неплотные и испаряться, что ли, стало. Если на два пальца из каждой бутылки отлить, это ого-го, почти двести грамм с пяти штук…

Вскрикнув не своим голосом, Евгения Романовна замахала руками:

– Вы!.. Вы не смеете даже имени его произносить! Это высокодуховный человек, он видит будущее, где таким, как вы, я уверена, нет места! Он послан нам свыше! За ним идут сотни жаждущих познать истину! И уже очень скоро пойдут тысячи просветлённых! – Справившись с гневом, она произнесла с надрывом: – Немедленно забирайте этот ужас, с которым вы, – она театральным жестом указала пальцем на самогонщицу, – ведёте доверчивых людей к пропасти и погибели. Я не хочу вас больше знать!

Лидия Максимовна подхватила виновника переполоха, не забыв прикрыть его, от греха подальше, полой халата. Попятившись, проскочила к себе и плотно закрыла дверь.

После ухода неблагодарной соседки Евгения Романовна, что-то приговаривая и причитая, нашла большой молоток. В углу двора разыскала толстую рейку. И через десять минут стéны двух смежных квартир сотряслись от мощных ударов. Гвозди-десятки, что валялись в ящике стола не первый год, очень пригодились для подобной экзекуции. Дверца, явившаяся и спасением, и, как выяснилось в результате расследования, яблоком раздора, была крест-накрест забита навсегда.

За месяц с небольшим Лидия Максимовна заготовила всё необходимое для устройства личной дорожки, ведущей к её квартире. В один из погожих дней в ворота постучали. Максимовна выскочила и торопливо направилась открывать калитку. Она приветливо улыбнулась высокому мужчине лет пятидесяти, одетому в спортивные растянутые штаны и выгоревшую синюю футболку. Широкими шагами он последовал за ней, с любопытством разглядывая двор.