Различными были психологические и психофизиологические показатели эмоциональных реакций весны 1953 г.: особенности речи, разнообразие внешних проявлений, активнооборонительные и пассивно-оборонительные вегетативные реакции. Выявилось многообразие эмоциональных процессов и состояний, ведущих и производных переживаний, типов эмоциональной направленности. Все это соотносилось с аффектацией, следы которой в виде навязчивости и торможения долго сохранялись в психологическом пространстве 1950-х гг.

Эмоциональная напряженность отражала конфликт в ценностно-смысловых полях жизненного мира миллионов людей, связанный со стремлением к стабильности, с одной стороны, и к изменениям – с другой. Проявление эмоциональных и поведенческих расстройств, связанных с «вождистским» стрессом, можно понять как возникновение у многих людей ненаправленной эмоциональной активности в период диссоциации эмоционально-установочных комплексов.

Амбивалентный по природе стресс весны 1953 г., будучи системным феноменом, переживался, с одной стороны, как самодиагностика системы, обнаруживающая новые горизонты собственного развития и обладающая готовностью выхода (модель «эустресса»). С другой стороны, это была оценка начинающейся деструкции системы, которая как бы не могла без Сталина удерживать свою целостность в силу факторов, блокирующих возможность саморазвития и самореализации (модель «дистресса»), что вызывало угрозу ее устойчивому существованию[52].

Именно поэтому неспецифические требования, предъявляемые воздействием смерти Сталина как таковой, можно считать выражением сущности адаптационного синдрома, включающего фазы шока, устойчивости и истощения[53].

Междисциплинарное понятие «адаптация» отмечено содержательным разнообразием. Применительно к СССР 1950-х – начала 1960-х гг. адаптация может рассматриваться в различных аспектах. Первый – свойство советской системы приспосабливаться к реальным и возможным изменениям (система адаптации). Второй аспект – сам процесс приспособления, третий – адаптация как метод, основанный на способности властей к рациональной оценке информации в плане приспособления структур и политического курса для достижения некоторого критерия оптимальности. В последнем аспекте речь идет об адаптационных алгоритмах.

Адаптационный ответ осуществлялся на разных уровнях: на уровне человека в виде социально-психологических изменений; на уровне социально-политических, национальных и экономических общностей; на уровне советской системы.

Психический настрой, обусловленный смертью Сталина, менял выраженность адаптивной реакции советского организма. СССР как адаптивная система претерпевал изменение алгоритма функционирования с целью сохранения и достижения оптимального состояния при изменении условий. Основные элементы (партия, советы, социальные страты, экономические структуры), развиваясь и утверждая собственную значимость, переходили на более высокие ступени, вырабатывали новые формы самосохранения. При этом адаптационный процесс каждого из элементов протекал разнонаправленно, не всегда обеспечивая равновесное состояние. Одновременно адаптация выявляла процесс выживаемости и устойчивости к воздействию внешних дестабилизирующих факторов. Из этого следует неприемлемость линейной схемы: стресс – адаптация – деадаптация – реадаптация.

Насколько адаптивен был постсталинский Советский Союз? Обладал ли режим значительными адаптивными способностями и потенциалом саморегуляции и самовосстановления? Какова глубина адаптации, учитывая, что главное ее содержание – это внутренние процессы в самой системе и ее ядре – КПСС, которые обеспечивали сохранение внешних функций по отношению к среде? На эти вопросы имеются разные ответы.