– Пошарь внутри.

Вообще-то я храбрая девочка. Отчаянная. Отважная как лев. Однако мысль о том, чтобы погрузить руку в мрачную пасть тайника, где могло поджидать что угодно, вызвала у меня лёгкие опасения. Впрочем, они не остановили меня. Я осторожно протянула руку в темноту. Мои пальцы сразу же на что-то наткнулись. Находка, по ощущениям, была мягкой и в то же время твёрдой.

– Достань, – велела герцогиня.

Это оказалась шкатулка. Обитая чёрным бархатом. С замысловатой замочной скважиной на крышке.

– Принеси сюда, – последовал новый приказ.

Я сунула шкатулку в пухлые руки герцогини. Она взяла её почтительно, будто священную реликвию, её зелёные глаза пытливо блеснули. Потом одна рука с пальцами-сардельками пошарила среди простыней и одеял и вынырнула оттуда с медным ключиком.

Герцогиня уронила ключ на кровать, не отрывая взгляда от шкатулки.

– Ключ, девочка, – прошептала она. – Используй его.

Я вставила ключ в скважину и повернула. Хрусткий звучный щелчок разорвал тишину. Крышка бархатной шкатулки распахнулась. Сердце моё замерло от волнения. Что же там скрывается? Отрезанный палец с перстнем-печаткой? Глаз с навеки застывшим в нём предсмертным ужасом? Или трепещущее человеческое сердце?

– Смотри, – гаркнула герцогиня и достала из шкатулки совершенно обыкновенную цепочку с совершенно обыкновенным (хоть и довольно крупным) бриллиантом.

Я была разочарована до глубины души:

– И только-то? Неужели это всё?

Старуха мрачно улыбнулась:

– А разве ты не в восторге?

– Да, очень миленький бриллиант, конечно, – сказала я, присаживаясь на её кровать. – Уверена, он стоит целое состояние.

– Более того – он бесценен. – Герцогиня так и пожирала камень глазами. – Я долго владела этим алмазом, и теперь мне горько расставаться с ним, хоть обладать им было страшной пыткой.

Пыткой? Старушка явно помешалась. Перед смертью это бывает, надо полагать.

Графиня фыркнула:

– Ты смотришь на ожерелье и видишь лишь красивый камешек. Но алмаз Тик-так – это не просто камень. Это амулет великой иссушающей силы.

Я нахмурилась. Возможно, даже скептически хмыкнула (но с должным изяществом).

– Не веришь? – спросила герцогиня, и в глазах её сверкнуло воодушевление. – Что ж, я тебя не виню. Однако факт остаётся фактом: этот бриллиант имеет некоторые удивительнейшие свойства. К примеру, он хранит время. – Она резко протянула мне ожерелье и прошипела: – Посмотри!

Просто чтобы успокоить эту взбалмошную особу, я послушалась. Бриллиант был большой и формой напоминал яйцо, только чуть приплюснутое. На верхушке «яйца» красовались маленькие изящные часики в серебряной оправе, к которой и крепилась цепочка.

– Днём и ночью, при свете солнца или звёзд эти часы показывают самое точное время, – сказала герцогиня. – Внутри нет никакого механизма, и их нельзя завести. Однако они идут и не останавливаются веками.

– Но как? – спросила я в недоумении.

– Камень даёт часам силу, – объяснила герцогиня с ещё большим воодушевлением. – В какой бы стране мира ты ни очутилась, стрелки сами займут верное положение с точностью до секунды, словно невидимая рука переведёт их.

Мне никогда не доводилось слышать о бриллиантах, способных на такое. Однако я вовсе не собиралась терять голову из-за каких-то дурацких часов. Камень под ними сверкал и переливался в тусклом свете свечей, озарявшем комнату герцогини. Должно быть, из-за этого я не сразу заметила ещё одно его удивительное свойство.

Внутри, в самом сердце бриллианта, клубился серый туман. Потом он вдруг рассеялся, и я увидела, как над крышами Парижа, заливая город тёплым медовым светом, встаёт солнце. Весь город, казалось, уместился внутри камня. Это было, пожалуй, примечательно. Примечательно, но не настолько, чтобы потерять голову.