– Ну вот видите. – Я слегка похлопала господина Гото по руке, чтобы закрепить нашу зарождающуюся дружбу. – Когда мне приступать?

– Вон! – взревел он.

Дурно воспитанный швейцар как раз препровождал меня к выходу из гостиницы через холл, когда меня окликнул коридорный. Бедняга совсем запыхался, пытаясь догнать нас.

– Это ты Айви Покет? – пропыхтел он.

– Разумеется, я, дорогуша.

– Горничная графини Карбункул?

Просто восхитительно, что он обо мне слышал! Впрочем, ничего удивительного. Репутация хорошей горничной говорит сама за себя.

– Она хочет тебя видеть, – с серьёзным видом сказал коридорный.

Я ахнула:

– Графиня Карбункул?! Она всё ещё здесь?

Мальчишка покачал головой:

– Герцогиня Тринити. Слышала о ней?

Ну конечно же я слышала. Только вчера графиня, весьма изворотливо ускользнув из-под моего присмотра, навещала герцогиню Тринити в её апартаментах на последнем этаже гостиницы. По словам графини Карбункул, герцогиня, с которой они были дружны с незапамятных времён, была богатейшей женщиной Англии, однако последние шестьдесят лет провела путешествуя по заграничным краям. Не знаю точно почему. Это было как-то связано с разбитым сердцем.

– Но что же ей от меня нужно? – спросила я.

Мальчишка побледнел:

– Она при смерти. Пожалуйста, идём со мной.

Я и глазом моргнуть не успела, как мы уже поднимались по парадной гостиничной лестнице.

С первого же взгляда на герцогиню Тринити я поняла про неё две вещи. Во-первых, она была тяжело больна. Во-вторых, – фантастически жирна. Не женщина, а гигантский слизень, полубогиня-полубегемотиха. Вид её вызывал трепет и ужас. Несчастная лежала, распростёршись на гигантской бронзовой кровати, лицо её отливало болезненной желтизной, жирные складки расползались вокруг, будто сошедшие с горы лавины. Глаза герцогини были закрыты, голова тонула в груде шёлковых подушек. Я бы решила, что она умерла, если бы не хриплое дыхание, срывающееся с её посеревших губ.

Я содрогнулась. И немедленно устыдилась этого. Что меня так напугало в этой больной старой женщине? Я ведь вовсе не трусиха. О моей храбрости ходят легенды. Разве однажды я не спасла слепого, в последний момент оттолкнув его с пути мчащегося экипажа? Разве не попала я тогда сама под колёса и не была серьёзно ранена? А когда я очнулась в больнице, первым делом подумала не о себе, а о слепом, которого спасла. И разве сама королева Виктория не вручила мне медаль? Вообще-то… нет. Всё было немного иначе. Кое-что я, возможно, преувеличила. Но я определённо совершала такие подвиги в своём воображении. А это практически то же самое.

Огромная комната была битком набита мягкими диванами, прекрасными коврами и всяческими старинными вещицами. Стоял там и гигантский рояль. Но какое мне было дело до всего этого, когда предо мною лежала богатейшая – и, вероятно, жирнейшая – женщина Англии?

Да, должна признать, что я испытала лёгкое дуновение страха – словно холодок пробежал по моим жилам, – когда стояла там, перед огромной кроватью. Нас было только двое. Я и герцогиня Тринити. Никаких свидетелей. И никто не поможет, если герцогиня внезапно встанет, завернёт меня в блинчик и съест на завтрак.

Тяжёлые веки герцогини вдруг поднялись:

– Закрой рот, девочка, муха влетит.

Я вздрогнула. Словно напуганный младенец ненастной ночью. Возмутительно!

– Я смотрю, ты маленькая простушка, – заявила герцогиня.

– Бедняжка, вы страшно заблуждаетесь, – сказала я, когда дар речи вернулся ко мне. – Должно быть, перед смертью ваше зрение затуманилось. Я исключительно хороша собой, и это неоспоримый факт.

Старуха пожала плечами: