Скрипнула дверца. Милиционер, подняв воротник, выскочил на снег и двинулся к цыганке.

–– Иди-иди, говорю. А то посажу суток на пять. И пусть хоть весь табор за тебя просит, все равно не отпущу.

Цыганка помотала головой. И, ухватил юбку за подол, стала осторожно пробираться между Ричардом и милиционером.

–– Нет, родной, не хочу на пять суток, – испуганно сказала она. – Зачем закрывать? Мне этого не надо. Я сейчас тихонько уйду и все. Хорошо, родной?

Милиционер фыркнул:

–– Брысь отсюда!

Цыганка пулей выскочила из остановки и, обогнув ее по неровной дуге, рысьими прыжками помчалась по улице.

–– На дачу приехали? – сказал милиционер, роясь в кармане.

–– Нет, в гости, – ответил Рич.

Милиционер достал из кармана пачку «Беломора», вытянул из нее одну папироску и, прищурив глаза, закурил.

–– К кому?

–– Здесь живет бабушка моей невесты, – Ричард кивнул в сторону улицы.

–– Мм-м, это хорошо. Документы какие-нибудь есть? – милиционер поглядел на Ричарда вызывающе.

Викторов расстегнул куртку и достал из кармана паспорт. Милиционер полистал его, о чем-то недолго поразмышлял, и вернул документ Ричарду.

–– Где живет? – спросил он.

–– На Цветочной, дом тридцать три.

Милиционер кашлянул. Сдвинул фуражку на лоб и предложил Викторову:

–– Подбросить?

Рич, окинув пустую привокзальную площадь огорченным взглядом, кивнул. Машина завелась сразу. Двигатель фыркал и чихал, как нечищеный тысячу лет пылесос.

–– Костя, – представился милиционер, включив первую передачу.

–– Ричард, – ответил Викторов.

«Уазик» нервно дернулся и, раскачиваясь на колдобинах, выехал с площади. Вскоре машина оказалась на заснеженной дороге. Костя переключил скорость и газанул. Ричард выглянул в окно. Не смотря на то, что сейчас был полдень, Дубултянск казался совершенно пустым и безжизненным. Поразительно, вроде не совсем уж крохотный городишко, а ни одной живой души не видно, подумал Рич. Даже собак с кошками.

–– А куда все делись? – спросил он у Кости.

Милиционер улыбнулся, выкрутил руль. «УАЗ» резко повернул налево. Рич заметил табличку на угловом доме «ул. Цветочная, д. 90».

–– Зимой всегда так. Народу здесь мало. Молодежь вечером у клуба собирается. Старухи – у почты. Но утром, часиков в девять. Посплетничают минут пятнадцать и разойдутся по домам. А мужики почти все пьют. Их совсем не видно, – объяснил Костя.

–– Вон оно что. А я здесь летом был.

Костя кивнул:

–– Летом много дачников. Почти все из Питера. Зимой дело другое. Постойте… – Костя мельком взглянул на Ричарда. – Бабушку вашей невесты случайно не Клавдией Филипповной зовут?

–– Ну да. А что? – удивился Рич.

–– Так я ее знаю. Учительницей до пенсии работала, да?

–– Кажется, работала, – неуверенно сказал Викторов.

–– Хорошая женщина. Она учила меня. С первого по третий класс.

Машина тем временем миновала уже дом номер пятьдесят по все той же Цветочной улице. Впереди появилась обросшая льдом колонка. Рядом стоял человек. В одной руке держал помятое ведро, в другой – коромысло. Во второе ведро из обледенелого крана тонкой струйкой текла вода. Костя пригляделся. Машина, поравнявшись с колонкой, затормозила. Милиционер приоткрыл дверцу и высунулся наружу.

–– Семеныч, заяву-то не забудь написать.

–– Не-е, как забыть! Не забуду, – послышалось в ответ.

–– В десять в отделении.

–– Буду-буду!

Пошел снег. Костя закрыл дверцу. Мотор взревел и машина покатилась дальше, оставляя на снегу следы от лысых шин.

–– Интересное у вас имя, – вдруг сказал милиционер.

Рич пожал плечами. Он давно перестал удивляться подобным вопросам, поэтому сразу ответил:

–– А у меня прадед из Англии.

–– Ого! – воскликнул Костя.