В середине восьмидесятых по «Голосу Америки» однажды рассказали довольно забавную историю. Произошла она в Курске, где тогда и жил совсем еще молоденький Рич. Месте с папой, мамой и старшей сестрой – студенткой местного Политеха…

К единственному железнодорожному вокзалу Курска вела – да, наверное, и сейчас ведет – всего одна нормальная дорога. Название она имела весьма и весьма монументальное – улица имени Третьего Интернационала. С двух сторон к вокзалу тянулись неровные ряды хибарок. В большинстве своем были они старые и невзрачные. Но попадались и очень даже приличные – по тем-то временам. Из белого и красного кирпича, с башенками, резными конскими головами у водостоков, с почти Кремлевскими острыми зубчиками стен. На таких максимально русифицированных ранчо жили либо заскорузлые партийцы-непролетарии, либо не менее заскорузлые цыгане, которые и до сих пор в рядах пролетариев не числятся. Воды с канализацией деревянные строения, как правило, не имели, и это, не смотря на кричащее название улицы, да на соседство с приживалами эпохи развитого социализма. По праздникам улица Третьего Интернационала краснела… от флагов. На девятое мая местный горком партии устраивал здесь шествия ветеранов Великой Отечественной Войны. С горлопанестыми пионерами, всевозможными цветами и шариками. В общем, жизнь на улице Третьего Интернационала была самой обычной, коей жили сотни, тысячи, а то и миллионы аналогичных улиц. Но однажды случилось такое, чему Викторов не нашел объяснения до сих пор…

В одной из хибарок жила бабка лет семидесяти. Была она уже на пенсии, самогон не гнала, церковь не посещала. Хотя, может, гнала и посещала, да никому об этом не рассказывала. Во избежание, так сказать, недоразумений. Буквально под очередной День Победы произошла в бабкином доме совершенно необъяснимая история. Собралась бабуля в магазин, да сумку дома забыла. По причине сильно развитого склероза. Вернулась. Заходит в собственный дом и слышит доносящийся не весть откуда голос. Вначале не поверила и списала голос на галлюцинацию от крепкой старости. Наверное, даже перекрестилась – все одно никто не видел. Но странный голос почему-то не самоликвидировался. «Дай-ка мне поесть чего-нибудь», – слышалось буквально отовсюду. Дай, и все! Бабка после некоторых метаний по дому в поисках шутника, не успокоилась. И произнесла, глядя на серый потолок: «Есть-то нечего». На что голос ответил: «Плохо бабка. Совсем плохо. Но ты все равно дай поесть чего-нибудь». Бабка, дабы удостовериться, что не спятила, поинтересовалась: «Ладно, дам. Но только если скажешь, кто ты». «Не скажу! Не положено, старая, тебе знать этого. А поесть все равно дай. Что-то уж больно проголодался я», – заявил голос. Делать нечего, побрела ошалелая бабка в ближайший магазин. Денег у нее было мало. Купила бабка пачку пельменей. Их выбор в ту пору был невелик. Продавалось всего несколько сортов, и все безликие. Притащила бабуля тощую кошелку домой. Голос и говорит: «Ну, принесла что-нибудь?». «Только пельмени», – отвечает бабка устало. «Ну, на безрыбье и пельменям будем радоваться», – сообщил голос. «Чему уж тут радоваться», – сказала бабка, наливая в кастрюльку воду. «И не говори. Знаю, как вы тут живете. Плохо это, ой плохо», – сказал голос в отчаянии. Сварила бабка пельмени, принесла в комнату. А голос, вместо того, чтобы удовлетворять аппетит, заявляет: «Нельзя жить так, как все вы живете, старая. Правда, не ваша в том вина». «А чья ж?», – спросила бабка, щурясь. «А вот его, хотя бы. Или таких, как он!», – сказал голос, да и начал рассказывать анекдоты, за которые тогда могли покарать хлестче, чем деды карают новобранцев в армии. Анекдотов голос рассказал много. Бабка наслушалась и выскочила вон из родного дома. От греха подальше. А куда бежать? Кому сдаваться? Или органы уже все знают, придут и арестуют немедленно? Заглянула бабка к соседям. Напросилась на телефонный звонок. А куда звонила несчастная старушка, не секрет. Это в наши времена компетентные органы обленились и ожирели, а тогда звоночек сразу зафиксировали и взяли несчастную старушку «на соответствующий карандаш». Приехали оперативники в штатском. Бабка к тому времени даже не успела доковылять до родного очага. Войти в дом ей не позволили – сами вошли. Естественно, без приглашения. Что было потом по «Голосу Америки» не сообщали. Но сказали чуть позже, мол, русские чекисты распознали в бабке шпионку. Работала она на разведку некого сильно развитого государства, имела два законченных высших образование. Одно из которых – техническое. И больше об этом загадочном происшествии нигде не сообщалось. Только через месяц в одной из курских газет появилась малю-ю-юсенькая заметка. В ней говорилось о том, что в таком-то доме на улице Третьего Интернационала случился внезапный пожар. Дом сгорел. Дотла, есть абсолютно весь – и головешек не осталось. А на пепелище в скором времени разобьют детскую площадку. Что же на самом деле произошло с престарелой шпионкой, Викторов не знал, но он точно помнил, что все это взаправду было…