Тех, например, кто не прошёл Испытание.
После слов Владислава Сергеевича моя уверенность в понимании устройства окружающего мира несколько пошатнулась. И это нужно было осмыслить. В спокойной обстановке.
Правда, учитель не дал мне такой возможности.
– Я знаю, что несколько смутил тебя, поверь мне, ты не первый. Власти Конклава сознательно не дают широким массам понимание того, как именно их жилища защищаются от дикарей. Просто иначе желающих вступить в Корпус Обороны было бы слишком много, а мы, в свою очередь, снова затянули бы порочную петлю. Понимаешь? Гнев, насилие… именно поэтому предложение такое делается очень и очень немногим. Только тем, кто уже в юном возрасте ставит разум превыше эмоций. Только тем, кто пусть и эмоционально – это присуще возрасту, – но всё же отвергает животные инстинкты. Именно поэтому я прошу тебя, Виктор, не только подумать о моём предложении, но и прочитать одну книгу. Да-да, ту самую, «Собачье сердце», о которой мы говорили сегодня на уроке. Она небольшая и, я уверен, много времени у тебя не займёт.
– Зачем? – удивлённо спросил я, искренне недоумевая о причинах такой просьбы.
– Затем, что мысли, заложенные в этом произведении, суть подлинное торжество разума, – терпеливо пояснил Владислав Сергеевич. – Это настоящий манифест, настоящее Бусидо для солдата нового, разумного человечества. Ода логике и здравому мышлению, поэма превосходства высшего над низшим. И, конечно же, сатира над глупостью и невежеством. Прочитай её, Виктор. Обязательно прочитай. Я почему-то полностью уверен в том, что она поможет тебе сделать правильный выбор. Загрузи её на свой планшет, доступ к сети нашей библиотеки у тебя есть?
Я коротко кивнул.
– Вот и славно. А теперь иди. Не смею больше задерживать.
Ещё раз кивнув, то ли чисто механически, то ли прощаясь в ответ, я на негнущихся ногах покинул кабинет. Мысли роились в голове, накладывались одна на другую и завязывались тугим узлом так, что у меня никак не получалось выстроить из них правильную и чёткую структуру. Впервые в жизни я оказался в той ситуации, когда я не мог явственно сформулировать причину, следствие и определённый вывод из этих двух переменных.
Но одно, я помню, в тот момент знал точно. Книгу эту самую, умершего уже давно, за два века до моего рождения, писателя, я прочитаю обязательно.
Сразу же, как только доберусь до своей комнаты.
***
Я сдержал обещание.
Спустя полтора часа, что были потрачены на неторопливую прогулку вокруг ученического общежития и долгие размышления, я наконец-то вернулся в свою комнату. Небольшое помещение, которое я был вынужден делить с соседом, учеником параллельного класса, дохнуло на меня тёплым, чуть затхлым воздухом. Приветливо качнулись плотно задёрнутые шторы – мой товарищ терпеть не мог работать при дневном свете, предпочитая голубоватому оттенку белую яркость электрической настольной лампы.
В голове почему-то мелькнула мысль, что этого мне будет не хватать, когда через каких-то два года я сменю нынешнюю жилплощадь на отдельную комнату. Пусть тоже в общежитии, но уже во взрослом, где никто не будет задёргивать шторы.
Он как раз возился со своими записями, пытаясь, наверное, одолеть ещё один параграф анатомического атласа, когда я вошёл. Нас сложно было назвать друзьями или приятелями, хотя и неудобств мы друг другу не причиняли. Просто старались не общаться, общих тем у нас не было. Неукоснительно соблюдали правила человеческого общежития, молчаливый регламент двух людей, против своей воли запертых на ограниченном пространстве.
Поприветствовав соседа коротким кивком, который он оставил без ответа, я аккуратно поставил рюкзак у изголовья кровати и тут же рухнул лицом в подушку. Синтетическая ткань послушно приняла очертания моей физиономии, оставляя мне небольшую щёлочку для дыхания. Мысли роились в голове, жужжали, требовательно дёргали меня то в одну, то в другую сторону, и даже долгая прогулка – проверенное уже не раз средство – не помогла привести их в порядок. Предложение Владислава Сергеевича не давало мне покоя, а в груди, я чувствовал это, поднималось что-то тёплое и возбуждающее, что-то отдававшее напряжением в руках и взъерошивающее аккуратно остриженные волосы на затылке.