– Когда будет набор в экипаж «Европы-4»?

Руководитель миссии, явно подготовившийся к совсем другому разговору, более эмоциональному и наверняка пропитанному слезами, растерялся:

– Что?.. Вы сейчас серьезно, Ирина?

– А это похоже на шутку?

– Это похоже на отчаяние, – покачал головой мужчина. – Вы ведь понимаете, что никто вас туда не пустит?

– Почему? У меня инженерное образование – такое же, как у Ильи.

– Вы – заинтересованная сторона, Ирина! Вы пережили травму. Вас ни один уважающий себя психолог не пропустит!

– Посмотрим.

Спорить с ним и дальше Рина не собиралась, знала, что слова сейчас бессмысленны. Особенно при том, что он прав во всем: у нее нет опыта, она в уязвимом положении, да еще и связана с человеком, который якобы виноват в трагедии… Они только что увидели, что бывает, если в космос попадает безумец. Они не пустят Рину просто на всякий случай, чтобы избежать любого риска.

В иной ситуации она отступила бы, а теперь не могла. В ее жизни не осталось ничего, кроме этой цели. Такое странное сочетание отчаяния и непробиваемого спокойствия… Отчаяние придавало ей сил. Спокойствие диктовало, что нужно делать. Собственно, план-то нехитрый… Если все обстоятельства против нее, она заставит руководство назначить ее на эту миссию, сделает себя незаменимой и просто не оставит им выбора.

Руководитель миссии говорить с ней по существу отказался, но Рина все равно выяснила: через десять месяцев начнется тестирование тех, кто способен стать операторами дронов модели «Ма́рий» – только такие и могут исследовать Европу. А управлять ими чертовски трудно, да и после гибели экипажа желающих ввязаться в такое поубавится. Так что шансы на успех не так уж призрачны!

Рина понимала: чтобы преуспеть, на этапе подготовки нужно выполнить два условия. Первое – привести себя в соответствующую форму. Второе – устроиться на работу в одну из четырех компаний, связанных с миссией «Европа».

Она начала с первого пункта, так было проще. Теперь время Рины было разделено между тренажерами, стресс-курсами, обучающими программами. Беспокоиться о деньгах и, соответственно, работе не приходилось: ей и правда выплатили солидную компенсацию, у нее были накопления, этого хватало. Рина знала, что вечно так продолжаться не может, но распланировать вечность она и не пыталась.

Такой режим должен был утомить ее, но он лишь придавал сил, потому что с ним в ее жизни снова появился смысл. Рина спала от силы четыре-пять часов в сутки, однако ей хватало. Она, раньше не знавшая о дистанционно управляемых дронах вообще ничего, теперь могла разобрать и собрать любого из них за час. Она больше не плакала… И Илья ей не снился, но это как раз ничего не меняло, ей хватало общения с ним днем.

Она не заметила, когда именно он появился, как это произошло. Просто в какой-то момент он снова начал жить в их квартире, садиться за стол по утрам, целовать Рину на ночь, и она приняла это как естественный ход событий. Говорят, человеческая психика пойдет на что угодно ради выживания…

Это не означало, будто она поверила, что Илья все еще жив. Она знала правду о его смерти, помнила, да и призраком его не считала. Она обреченно признавала: его образ – галлюцинация, которую ее сознание сотворило как обезболивающее. Но без него она просто не могла.

Так что Илья сопровождал ее на тренировках, давал подсказки по управлению дроном – с его-то опытом это легко! Говорил с ней, если она просила. Иногда умолял одуматься, доказывал, что он хотел для нее совсем другого будущего, он слишком любил ее, чтобы обречь на такое существование… Но она никогда не слушала.