– То есть ты хотел пойти против Центральной Системы? Зачем? Разве это возможно? – Тим был настолько удивлен, что совершенно забыл о своем бутерброде.
– А ты жуй, жуй, иначе в школу опоздаешь. Да, мне хотелось перехитрить Систему, но это меня и погубило. Служба безопасности каким-то образом прознала о нас и устроила облаву. Мы с Марселем пытались скрыться, но я недооценил время, которым располагал: когда началась облава, прошел всего месяц с момента установки чипа. Для полной оцифровки сознания требуется около 35–40 суток. И мне не хватило всего пары дней, чтобы чип-дубликат стал полноценной копией. С того момента он бы просто начал в стандартном режиме фиксировать все, что происходит с сознанием. Поэтому то, что успело оцифроваться, не полная версия меня.
– И тебя отправили в Центр дожития, как маму и папу? А как чип оказался у родителей?
– Сколько вопросов ты задаешь! Умереть можно. Нет, меня не отправили в Центр дожития, а стерли.
– Стерли?
Альберт слегка кашлянул, будто ему и в самом деле требовалось прочистить горло:
– Когда Служба безопасности нашла наше убежище, а по совместительству и мой второй офис, мы с Марселем не были готовы. Правда, у нас был запасной выход, через который мы пробрались в узкий переулок за зданием убежища. Марсель подпрыгнул и, ухватившись за водосточную трубу, залез на карниз четвертого этажа. Отсюда можно было по балкам пробраться на другую сторону шоссе и спрятаться в трущобах возле мусороперерабатывающего завода. Но я оказался не таким ловким: на середине пути мои пальцы соскользнули с трубы и я сорвался вниз. Служба безопасности, которая в этот момент уже обшаривала наш офис, услышала грохот. Поняв, что времени совсем не осталось, я повторил попытку, но уже на самом верху меня настиг стирающий луч, выпущенный одним из полицейских. От жуткой боли сознание помутилось, я чуть было не упал снова, но Марсель схватил меня за руку и втолкнул в окно какой-то квартиры. Дальше я практически ничего не помню: лишь лицо Марселя, его возня с моим браслетом и попытки докричаться до меня. Затем пришла темнота. Ну а дальше сахзамовая вата, яблоки-симуляторы и твой испуганный крик.
Когда Альберт завершил свой рассказ, повисла тишина. Раньше Тим мало что знал о своем родственнике, а тут сразу столько информации: бизнес, Сопротивление, погоня – все как в лучших приключенческих симуляциях. Дожевав остатки завтрака, Тим закинул тарелку в посудомойку и пошел в ванную, действуя скорее по привычке, чем осознавая необходимость этого. Уже одеваясь, он вновь обратился к деду:
– А что это был за бизнес, из-за которого тебе пришлось связаться с Сопротивлением? Почему он не нравился Системе?
– По сходным причинам, из-за которых твой отец теперь в Центре дожития, – Альберт говорил с грустью: то ли ему было жаль утерянное дело, то ли тосковал по сыну. – Знаешь, дорогой мой мальчик, а ведь это просто так не расскажешь…
Глава 2
Которая напоминает о том, как важно учиться у прошлого
Вот тут Альберт замолчал. Тим вновь и вновь пытался спрашивать, но дед словно исчез, и докричаться до него не выходило. Оставалось только пойти в школу. Раньше Тим любил первые дни учебного года: встречи с одноклассниками, поздравления с прошедшим днем рождения, веселые рассказы о приключениях и несложные уроки, поскольку преподаватели давали ученикам возможность медленно и спокойно погрузиться в работу после долгих каникул. Но в этот раз все было иначе…
На расспросы Сэмми он отвечал односложными предложениями, угрюмо уставившись в свое виар-стекло. Тиму пока не хотелось рассказывать о родителях и тем более о вновь обретенном родственнике, который теперь жил в его голове. Хорошо, что, так и не добившись внимания от друга, Сэмми оставил Тима в покое.