что-то. Что-то очень личное, даже интимное. Что-то, чему я пока не могу найти объяснение. Но мне это нравится. Или нет. Я не могу решить.

Лютаев чуть смещает руку. Его ладонь соскальзывает с талии и ложится на живот. Я невольно прогибаюсь в пояснице, касаясь ягодицами его крепких мускулистых бедёр, и краснею до кончиков ушей, когда лицо мужчины погружается в мои волосы.

Это похоже на лёгкий, невесомый поцелуй, который длится одно крошечное мгновение. Меньше, чем мне требуется времени, чтобы сделать вдох. Кусая губы, я обмираю от нежности, разливающейся внутри меня. А когда я выдыхаю, Илья Александрович мягко отстраняется и убирает свою руку.

Я не участвую в выборе подарка для Миленки. Просто не могу. Мысли блуждают где-то далеко от сознания. Механически киваю или качаю отрицательно головой, когда Лютаев спрашивает совета. И наконец эта пытка заканчивается. Кажется, он останавливает свой выбор на гарнитуре: кулон, серьги, браслет. Стильно, дорого, со вкусом.

В тот самый момент, когда он извлекает пластиковую карту, я разворачиваюсь от витрины, с которой меня дразнит браслет из девятнадцати нитей плетения «восьмёрка» и девятнадцати бриллиантов, и иду на негнущихся ногах по направлению к выходу из магазинчика. В ушах шумит, а во рту пересыхает. Очередной прилив резкой боли в желудке заставляет меня едва ли не скрутиться пополам. Но мой локоть уже уверенно поддерживает лютаевская рука.

– Тише-тише, Аглайка, – мужчина притягивает меня к себе, разглядывая с беспокойством. – Что случилось? Где болит? Вызвать врача?

Я качаю головой и торопливо заверяю:

– Со мной всё в порядке. Просто обострение гастрита. Нужно что-то съесть, и мне станет лучше.

Он чуть хмурит брови, поджимает губы.

– Ты сегодня ела что-нибудь, кроме тостов и круассана?

– Нет, – отвечаю тоном провинившейся школьницы. Думаю, что сейчас Лютаев начнёт отчитывать меня, но он, кажется, только закатывает глаза.

– Тогда нужно срочно это исправить. Идём.

Он буквально тянет меня к выходу из торгового центра, до парковки, усаживает в машину. Я не сопротивляюсь. Почему-то во мне зреет уверенность, что он не воспримет всерьёз моё желание съесть бургер или кусок пиццы в ресторанном дворике магазина.

Через семь минут примерно мы останавливаемся на набережной, и Лютаев снова проделывает тот же номер: берёт меня за локоть и буквально тащит как на буксире в сторону ресторана с панорамным видом на морскую гладь.

Нас доводят до лучшего, на мой взгляд, столика, и вышколенный официант убирает табличку с надписью «Резерв». Илья Александрович ведёт себя невозмутимо, а я сгораю от любопытства. Он, что же получается, заранее заказал столик в этом ресторане? Кого хотел сюда позвать? Почему привёл меня?

– Желаете выбрать сначала напитки? – вырывает меня из раздумий официант.

– Да, пожалуйста. – кивает мой спутник. – Минеральную воду с газом и лимоном, для девушки – травяной чай. Подайте, пожалуйста, сразу, а мы пока определимся с выбором блюд.

Когда официант удаляется, оставляя нас наедине… с меню, я решаюсь поднять взгляд на мужчину напротив. Лютаев изучает меню, слегка щурясь вчитывается в строчки.

– Не хочешь чай? – неожиданно интересуется у меня, резко отрываясь от своего занятия. – Нужно было спросить, но это первое, что пришло мне в голову, что может облегчить твои боли.

Я ничего не отвечаю, утыкаясь в меню. От расценок глаза на лоб лезут, и я выбираю самое недорогое: рис, овощи на гриле, шашлычок из куриной грудки, что и озвучиваю мужчине.

Илья Александрович странно хмыкает себе под нос, а когда официант возвращается, выставляя на столик напитки, и наливает мне чаю, тыкает пальцем в картинки в меню, делая заказ, пока я, уткнувшись носом в ароматную чашку, любуюсь видом из окна.