— Его величество ясно дал понять, что станет наблюдать за вашими успехами. Нет, студентка, вы отучитесь пять лет и, как и все, получите диплом. И только когда вам стукнет двадцать три, сможете жить, как хотите. Хотя, на месте его величества, я бы и тогда не выпускал из-под опеки столь взбалмошную особу.

Вот как? Ну нет, мой милый опекун! Ты еще ничего не знаешь о взбалмошности! Я все равно вырвусь отсюда, и больше ты меня врасплох не застанешь!

Мне с трудом удалось сохранить на лице спокойное выражение. И хорошо, потому что сидящий напротив мужчина принял мое молчание за смирение и смягчил тон.

— Уверен, Эллена, скоро у вас здесь будет много подруг, и вы полюбите академию.

Ректор протянул руку вперед. На его ладони появился большой хрустальный шар. Выходит, этот лощеный маркиз — сильный маг, раз пользуется столь удобным способом держать необходимые вещи под рукой, как подпространственное хранилище. Я лишь мечтаю когда-нибудь дорасти до умения искажать подпространство — но такому в академии не научат.

— Я бы хотел проверить уровень вашей магической одаренности, студентка. Встаньте и активируйте эту сферу.

Мне протянули шар. Я охотно приняла артефакт, с удовольствием ощущая тяжесть и гладкую прохладу поверхности. «Метнуть бы его вам в голову, лорд-ректор!» Поигравшись с этой шальной мыслью, благоразумно отложила ее до лучших времен. Зачем разбивать столь совершенный прибор о голову никчемного маркиза?

Я активировала сферу, влив немного магии. Прозрачные глубины мгновенно помутнели — внутри закрутился небольшой вихрь, с минуту казалось, что хрупкие стенки лопнут из-за крутящихся смерчей, а затем стихия воздуха вдруг уступила место другой — шар потемнел и стал темно-голубым, и почти полностью наполнился водой.

Маркиз Эвери забрал у меня шар и откинулся в кресле.

— Впечатляет. Две сильные дружественные стихии — воздух и вода. Неплохо, студентка, у вас есть все данные, чтобы успешно учиться у нас.

— Мне не нужно учиться. Дядя преподавал мне искусство артефакторики. Другие науки меня не интересуют.

Лицо ректора посуровело.

— Не хотелось бы вас разочаровывать, но артефакторика, прежде всего, точная наука. А ваш дядюшка был, уж извините за прямоту, детка, просто шарлатаном. Кому нужны эти его мясорубки, совмещенные с кофеваркой? Или бритва, которая одновременно будильник и маговизор?

— Вы ничего не знаете о моем дяде! Он гений и выдающийся изобретатель!

На красивом лице маркиза появилась саркастическая улыбка.

— И куда его завели эти изобретения? — спросил он жестко.

В руках ректора появилась толстая тетрадь в кожаном переплете, и я с ужасом узнала в ней Журнал исследований из нашей с дядюшкой лаборатории.

— Как вы смели рыться в моих вещах? Отдайте немедленно!

8. 8

Я протянула руку, чтобы забрать журнал, но ректор лишь отмахнулся, словно от надоедливой мухи. Он небрежно листал наши с дядей записи. При этом, к моей досаде, ему удавалось удивительно быстро разбирать неудобоваримый почерк дядюшки Гаспара (а тот сам признавал, что пишет, будто наал лапой).

— Ну, что я говорил? Кровать для немедленного засыпания с автоматическим пробуждением при помощи душа. Мотор для яхты, вырабатывающий… мороженое? — Точеные брови негодяя изумленно взлетели, и я услышала, как он бормочет себе под нос: «Верно говорили, что у старика не все дома».

Я чувствовала себя униженной и разбитой. Глаза наполнились слезами отчаяния.

— Отдайте немедленно! — закричала я. — Мой дядя сделал немало полезных вещей. А это промежуточные исследования, вы ничего не смыслите в изобретательском поиске!

— Куда уж мне! — фыркнул Эвери. — Кстати, о ваших вещах.