– Ну, привет, чудо с косичками! – услышали они.

Анна обернулась на знакомый голос и удивленно замерла: прямо напротив, приветливо улыбаясь, стоял Бронкс. Но это уже был не тот Бронкс, которого она знала прежде: длинное черное пальто, «хрустящий» воротничок рубашки, стильный галстук и охранник за спиной говорили о том, что этот человек многого достиг в жизни…

По пути из аэропорта в город Анна периодически посматривала в сторону Бронкса и никак не могла прийти в себя от разительной перемены, произошедшей с человеком за три года. Подумав, она обернулась: следом за ними ехал джип с тонированными стеклами. Нечто подобное уже хранилось в ее памяти. «Бронкс, за ним джип… Так вот в чем дело! – догадалась она. – Артюхин поставил его вместо себя!»

О том, что Анна с дочерью наконец-то собрались в Минск, Татьяна, находившаяся в то время вместе с семьей в Беларуси, узнала одной из первых. Проживая в разных штатах, они достаточно часто общались, перезванивались и виделись не реже чем раз в два месяца: или Кругловы приезжали в гости к Артюхиным, или наоборот.

Понимая, как непросто Анне прижиться на новом месте, Роберт с Джессикой радушно принимали у себя ее старых знакомых. К тому же Артюхины понравились им с первого взгляда, а учитывая то, что Анна рассказала им некоторые подробности, как помогал ей в свое время Владимир Анатольевич, можно сказать, даже их полюбили. Те платили Балайзерам взаимностью и однажды, задержавшись в гостях почти на неделю, успели окрестить в православном храме подросшую Весночку, выбрав крестной матерью Анну. Узнав об этом, та сначала растерялась, а спустя мгновение – прослезилась. Это было высшее доверие, оказанное ей семьей Артюхиных, и в первую очередь, конечно, Татьяной…

Получив невразумительный ответ на вопрос, где Кругловы планируют остановиться в Минске, Владимир Анатольевич связался на следующий день с Анной и в присущем ему категоричном тоне заявил, что жить они будут в его квартире, пользоваться его автомобилем, и, вообще, его люди обеспечат им все, что пожелается.

…Снова взглянув на Бронкса, Анна улыбнулась.

– Ну, и как поживает Америка? – словно почувствовав ее взгляд, повернулся он лицом к пассажиркам на заднем сиденье и сверкнул идеальной белозубой улыбкой.

«Хороший протезист, – непроизвольно отметила Анна, пытаясь вспомнить, как же он улыбался прежде. – Интересно, это ему в Штатах делали или местные умельцы? Учитывая специфику прежней работы, трудно поверить, что ему удалось сохранить данные от рождения зубы в целости и сохранности. Господи, как же его зовут на самом деле? – попыталась она напрячь память. – Не помню… А может, я этого никогда и не знала?»

– Хорошо поживает Америка. А как вас зовут? – выручила вступившая в разговор Катюша.

– Хороший вопрос, – рассмеялся Бронкс. – Меня зовут Бронислав Николаевич Савицкий. Сокращенно – Бронкс. Но можно просто – Слава.

– Катерина Игоревна Круглова. Катя, – кокетливо опустила ресницы девочка, заставив мать посмотреть на нее более чем удивленно.

«Растет птичка! – подумала она. – Так за работой и не замечу, как упорхнет».

– А снег у вас давно появился? – никак не могла угомониться Катя.

За три года жизни в Штатах, исключая школьные каникулы с обязательным посещением горнолыжного курорта, снежной зимы она не видела ни разу.

– Как раз к вашему прилету выпал, два дня назад! Так что и на лыжах, и на санках накатаетесь.

– Здорово! – девочка переключила внимание на мелькавший за стеклом снежный пейзаж.

– Ну, а как там американцы после 11 сентября? – спросил Савицкий уже у Ани.

– Да как сказать… Слава. Конечно, это уже не та Америка, что была прежде. Страх в глазах, настороженность, опаска прочно вошли в поведение многих.