Виктор поднялся, повернул за угол и вновь вспомнил о вилке, встав лицом перед дверью. Судьба, как оказалось, всё никак не покончит с ним одним, хотя с собой он сам уже давным-давно закончил.

Мы должны отвергнуть доктрину о единстве метода и прекратить раболепную имитацию естественных наук.

Джордж Сорос

Азраилов Михаил стал знаменитостью. Но это была дурная слава: макроэкономисты обвиняли его в пристрастии к “ортодоксальной”, “литературной” экономической теории; эконометристы – в неспособности понять сущностную природу эконометрических построений; моралисты – в фатальном нравственном банкротстве; религиозные деятели – в неспособности аллегорически толковать придания древнееврейского фольклора; атеисты – в идеализме и антиэмпиризме. Агностики – в… мм… а агностики, люди, уверенные в лишь в том, что они ни в чём не уверены, пока не были уверены, в чём бы его обвинить.

Михаил переехал ближе к центру и начал работать в компании Громова. Он был свободен от любых должностных обязанностей за исключением “сделки с Дьяволом”. Подготовка инвестиционной стратегии не отнимала у него много времени. Они играли на понижение против рынка, а для этого было достаточно просто “продать” индекс. Однако он также отбирал отдельные, наиболее переоценённые компании из числа крупнейших банков и высокотехнологических компаний Америки. Но здесь у него возникла одна забавная неувязочка, о которой предупреждал еще Уильям Боннер: денежные потоки, которые, в общем-то, не ожидаемы, не так-то просто дисконтировать.

В остальное время Азраилов писал книгу. Но с каждой прописанной строчкой его всё сильнее преследовало парализующее ощущение бесперспективности своей писательской деятельности. Громов с пониманием отнёсся к этой “нелепой идее”. Он честно сказал Азраилову, что это бессмысленно, но заметил, что окажет ему любую поддержку.

Федеральная резервная система США свернула программу “количественного смягчения”. Несколько позднее Председатель ФРС выступил с заявлением о повышении ставки по федеральным фондам.

Пока Михаил отдавался, по Громову, “бессмысленному словоплетению”, сам он попал на одно телеинтервью, будто бы в прозекторскую. Интервьюер сразу принялась подвергать вивисекции его, Громова, прошлое, будто это был её личный секционный препарат. Она в первую очередь коснулась той якобы недостоверной информации, которую Виктор относительно недавно разместил в Интернете, на деле прибыльной, но в то же время очень рискованной сделки, и потому многие, следуя его инвестиционному Евангелию, потеряли всё до последней копейки и даже покушались на его жизнь.

– Вы знали, что обезьяна, скорее повторит произведенное тремя её соплеменниками действие, чем одного из них, но трижды? Совершенно понятно, что это говорит о них, а значит и в общем, и о нас. Эксперименты Соломона Аша, произведенные на людях, демонстрируют это непосредственно. Но у меня имеется более подходящее свидетельство работы механизма конформизма. Авторитет альфы в стае, разумеется, заметен, но он сильно преувеличен. Его маскулинные характеристики облегчают доступ к зоологическим игрищам, но не делают его достойным для подражания примером. Нет. Когда дело доходит до поиска пищи, авторитетом становится одно неприглядное создание, а это косвенным образом меня посрамляет. Дело в том, что этот пример – это дремучая старушка, которой скоро в ископаемые. Она подчеркнута мудра, но для всех них, как я, презренна. А тут возникает вторая общность, служащая, видать, очередным инкрементом усиления социального единения. И её имя – лицемерие. Но возникает проблема. Эта контекстуально почтенная, но в остальном презренная старушенция никуда никого не ведёт. Она идёт. Чувствуете разницу? – Громов окинул взглядом своего интервьюера, сладко подумав о склоняемости этого существительного, ведь дама напротив показалась ему весьма привлекательной.