Раскаты оваций, сорванных мистером Швеллером, резонировали в стенах актового зала и порождали пугающее ощущение тектонической активности прямо под массой театралов.

– Возможина всио не так адназначна, – с праведным скепсисом вмешался Аджвад. – Возможина, если измянить уравень масшатабиравания и перейти к отраслеовому, то акция високотихнолагичеки падкованых капаниий, можна трактавать как перекупленна. Паказателя праизводственных заказа был пересмотрён в старана понижать. Однака всио эта ничто, если глаз мы обращаем на целая эканомика, которая несамненна в условиях безинфляциенного роста, выглядит инвестициона привлекательна.

– Прям как твои лосины, – произнёс Громов.

Аджвад многозначительно улыбнулся, с однозначностью не понимая, комплимент ли был ему адресован.

– Вам нравица? – серьёзно спросил он.

Громов закатил глаза к потолку.

– Господа, – произнёс он, – позволю себе заметить, что панагия Богоматери Марии на ваших бренных сгустках плоти – это, скорее, было то, что у груди носила та, которая Кюри.

– Позволю себе заметить, – вмешался Олег, – что нравоучения, без устали звучащие из уст того человека, чья инвестиционная компания вот-вот предстанет перед миром удобрением для панихиды над идеей, эксгумированной каким-то из пигмеев, звучат как девиантный моветон. Но забудьте. Прошу вас. Сложно очистить понятие пиетета от привкуса пристрастия с партийным предпочтением. Оно, как скалы, во многом зависит от точки наблюдения. Давайте здесь перейдём к фактам и только к ним одним. Какова текущая доходность открытых позиций вашей компании?

– Она отрицательная, – бесцветно ответил Громов.

– Она отрицательная, – спародировал Швеллер. – Не удивительно, но почему? Ответ, что интересно, в вашем недавнем интервью. В нём вы обозначили свою “бычью” позицию по рынку довольно односложно, при этом у вашей компании открытые позиции имеют, так сказать, медвежье настроение. Я, конечно, не психиатр и даже не проктолог. Но на лицо ведь довольно неоднозначная девиация в формате однозначной диссоциации. Возможно, использование клинической терминологии – мера несколько неуместная, ведь я помимо прочего и не орнитолог. Возможно, вашу мысль способен уловить лишь деревенский птицевод.

Сквозь шелест аплодисментов Громов отчётливо слышал весёлое рокотание публики, ведь он впервые был унижен перед ними. Но он покойно сидел с видом человека, которого совсем не трогает любая слава. Конечно же Швеллер опустил ожидаемую им асимметрию потенциальных изменений котировок финансовых инструментов. Ведь если тренд в итоге сменит своё восходящее направление, а «волатильность станет волатильной», то его величество Рынок с переменчивостью, не подотчётной даже думским законновыдавателям, сметёт с инвестиционного партера даже шарпееодевателей.

– Господин Громов, – когда овации угасли, ласково обратился к нему Швеллер, – я понимаю, вам нелегко. Да. Не сочтите, пожалуйста, за обыкновение, моё не очень почтительное отношение к тем, кто слабее моего великолепия. Но вы привыкли побеждать уже побеждённых. Вы привыкли преодолевать то, что уже осталось позади. Вы действительно победитель в этой жизни. Да. Но вы никогда ещё не сталкивались с тем, кто побеждал не меньше вашего.

Виктор достал сигарету из кармана, сладко прикурив на федеральных каналах. Он перевёл свои ядовитые зелёные глаза в сторону Олега: