Будет полная.

Наяды в погребе,

К бочкам очередь.

Вода под кожей –

Почти как в озере.

Зеро замкнулось.

Зверинец огненный

Разинул пасть:

Улыбнулись сто голов.

Я слов не понял их,

Только смутное

Про vita brevis1

И homo lupus est2.

Крест в зубы сунут –

Не поперхнуться бы.

Маршрут построен.

Вперед, безумные:

По перепутьям,

Где тени грубые,

На скалы острые,

К монстрам в кости.

«Меня не трогайте!» –

Рвется возглас,

Но крик – без голоса.

Вот и кончилось.

«Позвал на помощь?

Орал позвонче бы».

По-волчьи скалится

Хищный полувраг.

А как отстанет, шмыгнет, ссутулится,

Так всякий сразу – владыка улиц,

Улисс заправский,

Великий царь бродяг!

Но звери чуют:

Мы просто падаль.

Они узнали,

Когда мы падали.

Пока смеркается,

Ищем в мареве

Ошметки преданных нам

Итак3.

Ярмо

Ярмо ненавистной, пустой работы

Ты тащишь, как маленькая лошадка.

Поди, и в дороге домой не сладко?

Ведь в собственном доме не знают, кто ты.

Ярмо нелюбви, что зовешь любовью:

Вот так – попритерлось да привязалось.

Надежда на счастье не оправдалась,

Его добывают не потом с кровью.

За счастьем не лезут на дно и в горы,

Не ищут средь мертвых на поле боя,

Оно не идет в кандалах с конвоем

К тому, кто бросает ему с укором:

«Где было ты, глупое? Где ты шлялось?

Я ждал сотню лет и теперь достоин!»

О, нет, милый друг, мир иначе скроен,

И тяготы не обеспечат радость.

Ярмо давит яростно в глубь артерий,

Свой горб есть у каждого за плечами.

Но если тюремщик гремит ключами,

Будь счастлив хотя бы наличью двери!

Пусть эти, согбенные, брызжут ядом,

Пусть лгут на коленях Христу и Раме.

Брыкайся, лошадка! Вино – в стакане,

А значит, и истина –

Где-то рядом.

Сторис

Выход/вход, ввод/вывод. Неутешителен

Прогноз: прочит мне в цифровой обители

Сдохнуть от передоза новостями, политиками

И похотью, которая всегда найдет зрителя.

Лишь телом пребывая в квартир пыли,

Я начинаю забывать, как выглядит мир,

Те, кого я любил, боготворил, превозносил –

Они вроде бы были, но статусы их смели.

В личке мусор, чищу сообщения,

Вдруг – твое фото. Ностальгический тремор.

Помнишь вечер, когда пьяными вызывали Uber?

А, сука, ты уже полгода как умер.

Возможно, твой разум еще где-то в облаке.

Главное, помнишь, сохраниться вовремя,

В 140 символов уложиться калачиком.

Не уложился – помалкивай, неудачник.

Ну-ка, пока грузится очередная серия,

Вспомни Евангелие от Цукерберга и Гейтса:

Не спамь, не пиратствуй, диск С сканируй весь

И упаси тебя боже забыть про обновления!

Ослушаешься – после смерти попадешь в Даркнет.

Там своя атмосфера, но втянешься – нет сомнений.

А в офлайне так и так будут ржать до исступления:

«Сдох, делая селфи в бассейне! Гребаный гений».

Гамал в «Ассасина» – проводку закоротило,

Прошел левел – не заметил, как сгорела твоя квартира.

Весело было: репостнул картинку. Силой

Выволокли, в СИЗО зубы выбили, кони двинул.

Классный расклад. Без обид: я в сторис это запостил,

Популярный канал много дал за твои милые кости.

«Се ля ви! – ты сказал бы мне. – Сфотай на память в бложик.

Не надо кислых рож.

Что мертво, умереть не может».

Смешанные отходы

Мы делим себя, сортируем, складываем заботливо.

Здесь – сливки общества, тут – трудяги, там – безработные.

Красивые, словно боги, и средненькие, на любителя,

Главное – не перепутать, нужно быть осмотрительным.

А тех, кто против дележки, от системы отрекшихся –

Сразу в переработку, чтоб нигде не залеживались.

Ну а если и так не выйдет перерождение –

Цинковый гроб, земля, колючее ограждение.

За стагнацию сердца и совершенство тела!

Нашей мысли нет равных, а дерзости нет предела.

Мы искали Бога в себе, но он там осиротел.

Он не смог бы помочь нам, даже если бы захотел.

И тогда мы решили, что мы из другого теста.