Они ехали в кузове пикапа под старым брезентом, прижавшись плечами друг к другу, словно дети. И впервые за долгие дни им было по-настоящему легко. Они смеялись и болтали, перебивая друг друга.

– Помнишь, как я уверился, что меня подстрелили? – вспоминал Комарий. – А ты такой: «Да это просто царапина. Не ной».

И они в голос засмеялись.

– А когда эти молодцы в балаклавах обрушились на нас в шахте… – продолжил Мариан. – Я думал, в штаны наложу, честно!

И они снова расхохотались, смеясь над собой, над страхами, от которых теперь будто бы осталась только пыль.

Комарий вдруг замолчал.

Как здорово, что этот человек дал нам надежду. И веру в то, что мы не одни. Как замечательно, что меня ещё помнят люди. Возможно, мне не стоит убегать в Карсалию, а стоит продолжить сражаться здесь – бок о бок с такими, как они.

Дальше они ехали молча, каждый размышляя о своём.

Через час машина остановилась.

– Выходите, – скомандовал Седой. – Граница тут рядом. Вон туда, по просеке. Через три километра – старый блокпост. Он пуст. Там вы будете свободны.

Мариан посмотрел на Комария:

– Ну что ты надумал? Остаёшься или со мной?

– Пока с тобой, – ответил Комарий.

Поблагодарив старика, они радостно зашагали по просеке. Но через десять минут завыли сирены.

– Лежать! Не двигаться! – скомандовал резкий и грубый голос.

Мариан упал первым – от удара в спину. Комарий последовал за ним – от удара в лицо. Перед тем как провалиться в темноту, он увидел: Седой стоял рядом с офицером и считал купюры.

Мариан тоже заметил его боковым зрением и закричал что есть силы. Но это был не крик боли – это был крик предательства.

Лаяли собаки. Пыль резала горло. Гравий впивался в щёку. Всё тело билось в дрожи.

В голове всплыли слова: «Ты был голосом свободы. Ты дал нам надежду».

Они с Комарием поверили ему, как наивные дураки.

«Через пару часов вы будете свободны», – стучало у него в висках.

А теперь – снова цепи. Снова страх. Снова предательство.

Слёзы смешались с кровью, покатились по щеке – и он уже не чувствовал боли. Только пустоту.

Комария привели в чувство и поставили на колени. Он понял всё мгновенно.

Некоторые люди за деньги готовы на всё. И отчасти он понимал этого человека. Но предательство принимать не хотел.

Он знал, что у каждого силовика в рукаве есть нож.

Он выкрутил кисть. Собака злобно рыкнула ему в ухо. Один вдох – один рывок – и нож оказался у него в руке.

Комарий замахнулся и метнул оружие в сторону предателя. Тот попал точно в глаз, как будто сам выбирал цель.

Седой рухнул в лужу, окатив всех присутствующих. Крики. Выстрелы. Лай собак.

Комария били прикладом – но он не чувствовал боли. Он посматривал на тело, лежавшее в луже, и впервые за долгое время чувствовал облегчение.

Без слов и объяснений их запихнули в фургон. Внутри было темно, пахло бензином и мокрой землёй. Гул мотора эхом отдавался в груди.

Они молча сидели, облокотившись о стены фургона и сжав кулаки.

Мариан всё ещё не мог принять случившееся предательство.

Комарий, словно заметив это, сказал:

– Мы должны сражаться. Теперь я тебе говорю – не опускай руки. Этот мужик ничего не значит. Таких, как он, к сожалению, на жизненном пути встречается много. Хорошо, что хороших людей всё-таки больше. Не дадим ему сломить нас. Да?

Мариан кивнул. Машина остановилась. Через несколько секунд внутрь заглянул один из охранников. Мариан с места бросился на него, сбивая с ног, и выхватил оружие.

Грохот. Крик.

Второй охранник потянулся к кобуре – и получил прикладом по лицу.

Они тут же выскочили из фургона и побежали прочь. Скрылись за деревьями, прежде чем кто-то успел поднять тревогу. Снег ещё не шёл, но небо затянуло серым, воздух становился всё холоднее. Пахло бурей.