***

Стены долины скалились обломанными остриями пиков, а одинокие деревья близ вершин казались недобрыми сгорбленными колдунами, поставленными наблюдать за редкими путниками – и Айдан думал порой, не одна ли из них ожила, чтобы стать господином корягой из рассказов магистра чашников. Через северную, ближнюю к Ведеру гряду медленно сочилось облако, и белесые клочья стекали в долину, порой пряча продолжение тропы – и тогда контуры кустов и камней, проглядывая сквозь текучую завесу, обретали призрачную, пугающую жизнь.

Странники ехали молча, только Виллем иногда что-то бормотал да Вальтер окликал остальных, проверяя, все ли на месте – все словно чувствовали, что человеческая речь была здесь редким и нежеланным гостем – зато ветер гудел над скалами, костеря пришельцев, ёлки злорадно скрипели под его порывами, а внизу тихонько напевал ручей. Айдану становилось всё страшнее, на привалах он держался в самой гуще странников, а когда отряд, растянувшись, преодолевал очередную осыпь, то и дело крутил головой, проверяя, на месте ли ещё те, кто следует за ним. После одной из остановок его лошадь никак не хотела трогаться с места – хорошо Вальтер пришёл на помощь. Впрочем, и остальным приходилось туго. Годфруа порой нагибался к уху своей лошади и шептал что-то успокоительное – не то ей, не то себе самому – пару раз Айдан расслышал имя Этельфледы. Даже Бартель немного нервничал, время от времени доставал из-за спины ружьё и щёлкал кольцами. Если он что-то и видел своим чародейским взором, то не спешил делиться наблюдениями. Под глазами у него надувались мешки, он становился похож на Ормонта в Торнау – должно быть, думал Айдан, эхо Туманного Рва начало уже брать над ним верх.

В середине дня солнце решило посмотреть, что происходит в скальном лабиринте – и, хотя оно смягчило себе это зрелище тонкой облачной вуалью, ёлки стряхнули серость, одевшись в мрачные, но всё же зелёные тона, две синицы зазвенели, перекликаясь через долину – и странники тоже заулыбались, а Вальтер предложил устроить привал и уже решительно достал мандолину, когда издалека донёсся протяжный вой.

– Опять волки? – зарычал Годфруа.

– Нет, это не волк, – убирая мандолину, прошептал Вальтер. – Уж волков-то я наслушался за свою жизнь будь здоров. А это не волк, нет. Это человек, притворяющийся волком.

– Да ладно!

– Вот вам длань!

– Это, м-м, культисты хаоса, да? – выдавил инквизитор.

– Кому же ещё тут быть, любезный Шаан? Они, голубчики.

– Думаете, оборотень?

– Я в этом не разбираюсь. Вы же у нас инквизитор. Что скажете?

– Вы знаете, я не такой инквизитор.

– А вот зря. Такой бы нам сейчас не помешал. Бартель, ваше мнение?

Ааренданнец молчал и, уперев в плечо рукоять своего ружья, целился в сторону недальнего пика. Хронисту тоже почудилось там какое-то движение, но это мог быть и ветер, который то и дело ворошил макушки ёлок.

– Что там? – Вальтер подхватил арбалет и встал плечом к плечу с волшебником. – Я ничего не вижу.

– Не знаю, – всё ещё неподвижным взглядом прикованный к неведомой цели своего ружья, прошипел Бартель. – Наверное, показалось, – уронил он, опуская оружие. – Но нам стоит быть осторожными.

– Может быть, повернём? – вздохнул Шаан.

– Тучи заходят, – Вальтер показал на сизую полоску над северной кромкой долины. – К вечеру может быть ливень, станет совсем темно, и я бы не хотел прорываться к реке через неразведанные перевалы в такую погоду. Давайте лучше поскорей найдём место для ночёвки.

– Разумный план, – кивнул Бартель.

Кейтлин сжала кулаки, но ничего не сказала, вместо этого посмотрев на мертвеца и словно спрашивая: «Хоть ты пойдёшь со мной до конца?»