Андрей выстрелил наугад, отступая вглубь подвала. Пули отскакивали от чугунных труб, сыпля искрами. Он нырнул в боковой тоннель, где стояли гробы с «экспонатами» XIX века – мумиями венерических больных. В конце коридора, за ржавой решёткой, виднелся лифт.

Кабина тронулась с скрежетом, унося его на верхние этажи. Зеркало на стене было разбито, и в осколках мелькали отражения – Катерина, Громов, труп девушки. На полу лифта лежала записка: «Зал 13. Там всё началось».

Зал антропологии. Витрины с одеждой шаманов, амулеты, фотографии исчезнувших экспедиций. В центре – чучело медведя с кинжалом в лапе. На клинке – герб Громова. Андрей вытащил нож, и механизм щёлкнул. Стена за медведем отъехала, открывая комнату с архивными катушками.

Кинопроектор. Плёнка с маркировкой «Марлин. Последняя запись». Андрей запустил её.

На экране: доки ночью, Катерина в наручниках, Громов, ставящий печать на документы. За кадром голос: «Передача контейнера 24.12.98. Свидетели устранены». Последний кадр – номер контейнера: «ХЗ-72».

Сверху донесся рёв сирен. Полиция. Или свои. Андрей вырвал плёнку и бросил в окно, в чёрную воду Невы. Пора было уходить.

На выходе из Кунсткамеры его ждал «уазик» с затемнёнными стёклами. Окно опустилось, и оттуда высунулся ствол. Андрей прыгнул в сторону, за мгновение до того, как пули прошили стену.

Он бежал по набережной, цепляясь за перила. Где-то позади взвыли двигатели. 59 часов. В кармане жгло – плёнка была подменена. На этикетке, которую он не разглядел тогда, стояло: «Зал 13. Ложный след».

А в это время в подвале Кунсткамеры Громов поднял с пола осколок киноплёнки. На кадре – Андрей, разговаривающий с Катериной за день до её смерти.

– Попался, – усмехнулся он, стирая кровь с перстня. – Теперь ты мой экспонат.

Тень на стене зашевелилась, принимая форму виселицы.

Часть 2: Кровавый рассвет

Глава 1: Ржавые ворота порта

Портовая зона на Васильевском острове напоминала гигантский труп, оставленный гнить под снегом. Краны, застывшие в неестественных позах, тянули к небу ржавые клешни. Доки покрылись коркой льда, а вода в гавани кипела чёрными пузырями – где-то под землёй стучали насосы, откачивая ядовитые стоки. Андрей стоял у ворот с табличкой «Склад №72. Доступ запрещён». Цепь, перекрывающая въезд, была перекушена болторезом. Свежий срез блестел на фоне ржавчины.

Он прошёл вдоль забора, утыканного колючей проволокой. Снег под ногами хрустел, смешиваясь с осколками стекла от разбитых фонарей. На одном из столбов висел плакат: «Осторожно! Химическая угроза». Датированный 1998 годом. Годом смерти Катерины.

Контейнеры, сложенные в хаотичные пирамиды, бросали на землю синие тени. Андрей шёл по лабиринту из металлических ящиков, сверяясь с номером «ХЗ-72», выцарапанным на обрывке плёнки. Где-то впереди скрипнула дверь, и эхо разнеслось по доковой пустоте.

Контейнер нашёлся в самом конце ряда. Зелёный, с потёками ржавчины, словно кровь сочилась из швов. Замок был сорван. Внутри – не грузы, а лаборатория. Столы с колбами, заполненными мутной жидкостью, генераторы, покрытые плесенью, и на стене – карта города с десятками красных булавок. Каждая помечена датой: 24.12.98. День, когда Катерину убили.

На полу валялись пустые ампулы с маркировкой «Эксперимент №13». Андрей поднял одну – этикетка была на немецком. «Биологический агент. Осторожно: мутация». Запах, сладковато-гнилостный, исходил от холодильника в углу. Дверца приоткрыта. Внутри – пробирки с чёрной субстанцией и папка «Протоколы заражения».

Он уже протягивал руку, когда контейнер дёрнулся. Снаружи загрохотали цепи – кто-то закрывал ворота. Андрей выскочил наружу, но было поздно. Три фигуры в противогазах и защитных костюмах блокировали выход. В руках – шприцы с чёрной жидкостью.