Преследователи были на ступеньках. Трое, в масках. Андрей прыгнул в лодку, перерезав верёвку ножом. Течение подхватило её, понеся в чёрную пасть тоннеля. Пули свистели над головой, рикошетя от кирпича.

Через полчаса он выбрался в устье Невы, за Литейным мостом. В кармане всё ещё жгло плечо, но диктофон был цел. На плёнке, помимо сообщения Катерины, остался фоновый шум – колокол Исаакия. Бой ровно в три.

Он посмотрел на часы. 67 часов осталось. Время работало против него. Но теперь он знал, где искать ответы.

Зимний дворец.

Туман над рекой сгущался, пряча в своей пелене огни машин. Где-то там, во тьме, звенел колокол. Счёт продолжился.

Глава 4: Призраки Эрмитажа

Зимний дворец возвышался над Дворцовой площадью, как гигантский саркофаг. Белые колонны, подсвеченные тусклыми фонарями, отбрасывали решётчатые тени на брусчатку. Андрей прокрался через служебный вход, оставленный открытым – слишком удобно, чтобы не быть ловушкой. Внутри пахло воском и сыростью. Парадные залы, обычно залитые светом люстр, теперь тонули во мраке. Только луна, пробиваясь сквозь разбитое окно галереи, серебрила позолоту рам.

Он шёл по следам – не своих преследователей, а чьих-то старых. На паркете, под слоем пыли, виднелись отпечатки босых ног. Мелкие, женские. Они петляли между витринами с античными вазами, обрываясь у стены с портретом Николая II. Глаза императора, написанные так, что казалось, будто они следят за тобой, указывали вниз. Андрей нажал на раму. Панель отъехала с тихим скрипом, открывая узкую лестницу.

Подземелье Эрмитажа оказалось лабиринтом. Коридоры, выложенные кирпичом XVIII века, вели в хранилища конфискованных ценностей: ящики с иконой, упакованной в газеты 1937 года, сундуки с нацистскими клеймами, клетки для музейных котов, ржавеющие от времени. Воздух был густ от запаха нафталина.

Следы привели его в комнату с железной дверью. На табличке – «Архив спецфонда. Доступ 1-й категории». Замок взломан. Внутри, среди стеллажей с папками, горела керосиновая лампа. За столом сидел человек в чёрном костюме, лицо скрыто газетой «Правда» от 12 июня 1998 года. Рука, державшая стакан с коньяком, была покрыта тёмными пятнами – как будто кожа слезла.

Андрей замер. Пистолет дрогнул в руке. Человек не шевелился. Только когда Андрей подошёл ближе, газета упала, открывая лицо – вернее, то, что от него осталось. Гниющие ткани, пустые глазницы, зубы, обнажённые в вечной усмешке. Труп. Но как? Он сидел прямо, словно только что пил.

На столе лежала открытая папка с грифом «Операция «Марлин». Совершенно секретно». Фотографии: доки с контейнерами, люди в противогазах, Катерина, прижатая к стене с пистолетом у виска. Последний лист – расписка о передаче дела. Подпись: «Полковник Громов».

Внезапно лампа погасла. Андрей схватил папку, но из темноты вырвалась рука в перчатке, выбив пистолет. Удар в живот свалил его на пол. Он рванулся в сторону, натыкаясь на стеллаж. Папки посыпались, поднимая облако пыли. Вспышка спички осветила фигуру в плаще – тот самый человек с перстнем-рубином. Громов.

– Ты всё испортил, – голос звучал спокойно, будто они беседовали за рюмкой. – Ей не следовало тебе звонить.

Андрей метнул в него пустой стакан. Стекло разбилось о стену, и в этот момент он рванул к двери. Коридор был перекрыт – позади шаги, спереди решётка, опускающаяся с потолка. Он пролез под ней в последний момент, царапая спину о стальные зубья.

Погоня продолжилась через зал с египетскими саркофагами. Мумии в стеклянных витринах казались живыми в мерцающем свете аварийных ламп. Андрей свернул в Рыцарский зал, где доспехи скрипели на стойках, будто готовые ожить. За спиной грохнуло – Громов опрокинул витрину.