Андрей рванулся вперёд, но фигура растворилась, словно её и не было. На месте, где она стояла, осталась лужица – не вода, а что-то густое, маслянистое. Он наклонился, касаясь пальцем: кровь. Свежая. Рядом валялся смятый патрон от винтовки – старый, советский, с выцарапанной на гильзе буквой «К».

Лёд внизу застонал. Андрей перегнулся через перила, всматриваясь в чёрную гладь. Что-то белело под поверхностью – не снег, а ткань. Пальто. Человеческое тело, вмёрзшее в лёд лицом вверх. Свет фонаря выхватил из темноты знакомые черты: Катерина. Её глаза были открыты, губы синие, а на шее – след от удавки.

Сердце Андрея сжалось, но разум кричал: подстава. Он знал, как легко создать иллюзию. Призраки прошлого любили играть в такие игры. Отступив от перил, он заметил на снегу цепочку следов – не ботинок, а сапог с острыми носками. Они вели к лестнице, спускавшейся под мост.

Лёд под ногами хрустел, как кости. Андрей шёл вдоль берега, держа пистолет наготове. Под мостом царила кромешная тьма, нарушаемая лишь отсветами далёких огней. Воздух пропитался запахом гниющих водорослей и бензина. И тут он увидел его – старый катер, вмёрзший в лёд. На борту, облупленными буквами: «Марлин». Тот самый, на котором Катерина когда-то устроила погоню за контрабандистами.

Трап скрипел под весом. Кабина была разгромлена: штурвал вырван, приборная панель разбита, на полу – осколки стекла и пустые гильзы. Но в углу, под рваным брезентом, блеснуло металлом. Андрей откинул ткань – сейф. Кодовый замок, ржавый, но целый. Он набрал дату их последнего дела: 1903. Щёлк. Внутри лежал блокнот Катерины, её значок участкового и фотография. На снимке – они оба, молодые, на фоне этого же катера. На обороте надпись: «Мы знали слишком много».

Внезапно мотор катера взревел. Неестественно, как предсмертный хрип. Андрей выскочил на палубу – катер дёрнулся, ломая лёд, и рванул вниз по течению. Мост над головой проплыл тёмным силуэтом, а с него, сверху, посыпались искры. Чья-то рука швырнула на борт гранату.

Инстинкт сработал раньше мысли. Андрей прыгнул за борт, в ледяную воду, в тот момент, как огненный гриб взрыва разорвал катер на щепки. Ударная волна отбросила его под лёд. Темнота. Холод, сжимающий лёгкие. Он бился, царапая ногтями нижнюю поверхность льда, пока пальцы не нащупали прорубь. Вынырнул, задыхаясь, и увидел на берегу ту же фигуру в плаще. Теперь при свете пожара стало видно – в руке у неё пистолет с глушителем.

Выстрел. Пуля рикошетила от льда в сантиметре от головы. Второй выстрел – мимо. Андрей нырнул снова, плывя против течения, пока лёд не сменился открытой водой у причала. Выполз на берег, дрожа всем телом. В кармане, пропитанном ледяной жижей, всё ещё лежал блокнот Катерины.

Он поднялся, спотыкаясь о булыжники, и вдруг услышал хриплый смех. Из тени грузовика вышла старуха в рваном пуховике, протягивая ему горячий стаканчик. «Выпей, милок, а то замёрзнешь», – прошамкала она. Но в её глазах не было ни тепла, ни безумия – только холодный расчёт. Андрей отшатнулся, заметив у неё под шалью рукоять ножа.

Он побежал, не оглядываясь. Улицы Петербурга сплетались в лабиринт, но он знал их наизусть. Забежал в арку, прижался к стене, слушая топот преследователей. Голоса: «Он здесь!». Фонарь выхватил из темноты его ноги. Андрей выстрелил вверх, разбив лампу, и рванул в глубь двора. На стене увидел ту же афишу – «Концерт сегодня вечером» – и порвал её, сдирая с кирпича. Под бумагой оказалась дверь, заваленная мусором.

Пинок – и он внутри. Подвал, пахнущий плесенью и керосином. На столе – карта города с отметками: красные кресты на Гороховой, Литейном мосту, Петропавловке. В центре – его фото. Надпись сверху: «Ликвидация: 72 часа».