– Ты всегда был ключом, – усмехнулась копия.

Он приложил ладонь. Саркофаг открылся с шипением. Внутри, среди проводов, лежала капсула с голубой жидкостью – концентрированный антидот. И записка: «Прости. Это единственный способ» – почерк Катерины.

Внезапно стены затряслись. Сверху посыпались камни. Копия прыгнула вниз, её лицо исказилось яростью:

– Ты украл нашу свободу!

Она выхватила нож, но Андрей швырнул в неё капсулу. Стекло разбилось, жидкость брызнула на лицо копии. Та завизжала, её кожа начала пузыриться и дымиться.

– Он… в тебе… – прошипела она, рассыпаясь в пепел.

Крепость рушилась. Андрей выбежал на берег, сжимая в руке капсулу. Субмарина была раздавлена льдинами. Оставался только моторный катер под брезентом.

Когда он отплыл, Шлиссельбург погрузился в огненный вихрь. В небе кружил военный вертолёт, но Андрей направил катер в туман. На карте, найденной в катере, была помечена дата: «24.12.2023. Салют над Невой».

В капсуле он нашёл голограмму-сообщение. Катерина, живая, улыбалась:

– Если ты это видишь, я проиграла. Антидот убьёт тебя через 12 часов. Но если ввести его в эпицентр вируса – он очистит всех. Даже меня. Выбирай: жизнь или искупление.

На часах – ровно 12. Время на спасение. Или на смерть.

В руинах крепости, под обломками, замигал экран. «Резервные сервера: онлайн. Сознание КВ-72: сохранено».

Глава 4: Салют для мёртвых

Петербург замер в предновогоднем оцепенении. Невский проспект, украшенный гирляндами и льдинами, сверкал фальшивым блеском. Но за парадным фасадом скрывалась иная реальность. В подворотнях, куда не заглядывали туристы, висели объявления: «Карантин. Вход воспрещён». Воздух пропитался запахом хлорки и гари – где-то горели трупы заражённых.

Андрей шёл по набережной Фонтанки, сжимая в кармане капсулу с антидотом. Голограмма Катерины мерцала у него в голове: «Эпицентр вируса – телебашня. Они запустят его с салютом». На часах – 6 часов. Время, оставшееся до детонации, сливалось с отсчётом до Нового года.

Телебашня, игла из бетона и стали, возвышалась над городом. Её верхушка терялась в низких тучах, окутанных зелёным свечением – радиацией или чем-то хуже. У подножия, за колючей проволокой, толпились военные и люди в химзащите. Андрей проскользнул через канализационный люк, ведущий в тоннель метро.

Подземка стала ловушкой. Стены, покрытые плесенью, пульсировали, будто жилые. В воздухе висели споры, светившись ядовитым желтым. На платформе «Горьковская» лежали тела в противогазах, их пальцы вросли в рельсы, как корни. Андрей перешагивал через них, пока не услышал шёпот:

– Сюда…

В тоннеле горел костёр. У огня сидела девочка лет десяти, завернутая в промасленную куртку. Её лицо было чистым, но глаза… глаза светились голубым, как антидот.

– Ты носитель, – сказала она без эмоций. – Она ждёт тебя наверху.

– Кто?

– Та, что в башне. Настоящая.

Девочка указала на вентиляционную решётку. За ней – лифтовая шахта.

Подъём на 326 метров. Лифт скрипел, останавливаясь каждые 20 метров. На каждой площадке – лабораторные отсеки. В одном из них Андрей увидел ряды капсул с клонами Катерины. Все – с открытыми глазами. Все – мёртвые. На мониторе мелькали даты: 24.12.1998 – 24.12.2023. Ровно 25 лет циклов проб и ошибок.

На последнем этаже лифт замер. Дверь открылась в зал с панорамными окнами. Посреди комнаты, за столом с картой Петербурга, сидела Катерина. Настоящая. Её кожа была полупрозрачной, словно соткана из света, а в груди пульсировал голубой кристалл – ядро антидота.

– Ты опоздал, – она не повернулась. – Через час салют разнесёт вирус на тысячи километров. Ветер, дождь, снег… Все станут совершенными.