Она вздрогнула, словно мои слова были физическим ударом.

– Я знаю, – прошептала она. В её глазах стояли слёзы, но она не плакала. Может быть, она уже не могла.

– Почему ты не убежала? – спросил я, хотя часть меня уже знала ответ. – Почему ты не ушла? Не рассказала кому-нибудь? Не обратилась за помощью?

Она молчала. Только смотрела на меня тем пустым взглядом, который я начал узнавать.

И тут я понял. Осознание ударило меня, как товарный поезд.

– Ты не можешь уйти.

Она медленно кивнула, её движения были механическими, словно она была марионеткой на нитях.

– Он держит меня. Всегда. Везде, – её голос был едва слышен сквозь шум дождя. – Он как… как паутина. Он везде. Внутри меня.

Я почувствовал, как что-то холодное шевельнулось внутри моего существа. Что-то древнее и примитивное, что узнавало опасность на уровне инстинктов.

– Что это значит? – спросил я, хотя часть меня не хотела знать ответ.

Она посмотрела мне прямо в глаза, и я увидел в них бездну.

– Если я уйду… если я попытаюсь сбежать… он заберёт меня полностью, – произнесла она с ужасающим спокойствием человека, который смирился с неизбежностью. – Заберёт всё, что я есть.

Голова закружилась. Комната, казалось, наклонилась под невозможным углом, как в кошмарном сне.

Ричард не просто питался ею. Не просто брал то, что хотел.

Он вплетался в неё. В саму ткань её существа.

Делал частью себя.

И если она уйдёт…

Я выбросил недокуренную сигарету в пепельницу и встал, чувствуя, как каждый мускул протестует.

– Сколько у нас времени? – спросил я, проверяя пистолет в кармане.

– Я не знаю, – прошептала она, и в эти три слова вместилось всё отчаяние мира. – Дни? Часы? Я чувствую, как он растёт внутри. Как становится сильнее.

Я взял её за запястье. Кожа была холодной, слишком холодной для живого человека.

– Где он сейчас?

Она сглотнула. В её глазах мелькнул первобытный страх.

– Дома. Он всегда ждёт меня дома, – она задрожала. – Он знает, что я не могу уйти далеко. Что я всегда вернусь. Как бабочка к огню.

Я кивнул, чувствуя, как решимость затвердевает внутри меня, становясь чем-то прочным, как сталь.

– Тогда мы едем домой, – сказал я, доставая ключи от машины. – Пора познакомиться с твоим мертвецом поближе.

Дом Харитоновых встретил нас тишиной – гнетущей, неестественной, словно само здание затаило дыхание в ожидании.

Я стоял на пороге, смотрел на дверь. В последний раз, когда я её открыл, за ней стоял Ричард. Или то, что использовало его лицо, его голос, его воспоминания, как маску. Как орудие.

На этот раз…

Ночь была безлунной. Звезды скрывались за тяжёлыми облаками, отказываясь быть свидетелями того, что должно было произойти. Ветер шептал в листве, но даже он, казалось, боялся приблизиться к дому.

Эвелина дышала тяжело рядом со мной. Её дыхание вырывалось клубами пара в холодном воздухе, как будто что-то внутри неё медленно сгорало.

– Он знает, что ты здесь, – прошептала она, и её голос был полон первобытного ужаса. – Он всегда знает.

Я вытащил пистолет, чувствуя знакомую тяжесть металла в руке. Амулет против тьмы. Тонкая нить, связывающая меня с реальностью, которая стремительно расползалась по швам.

– Пусть знает, – ответил я, борясь с дрожью в голосе. – Пусть готовится.

Я нажал на ручку.

Дверь открылась с протяжным скрипом, словно дом стонал от боли. Или предупреждал нас.

Темнота.

Не просто отсутствие света. Нечто большее. Глухая, вязкая тьма, которая, казалось, имела вес и субстанцию. Тьма, которая поглощала не только свет, но и надежду. Тьма, которая дышала.

Я шагнул внутрь, чувствуя, как каждый мускул в моём теле протестует, как примитивная часть мозга кричит о том, чтобы бежать, спасаться, вернуться на свет.