Не стоит рассказывать, каким вырос его младший брат, на которого никто никогда особых надежд не возлагал. Он родился поздно, когда мало кто ждал еще одного наследника, и его отдали в военное дело, надеясь, что Фодель покажет себя в армейской службе. Расчеты оказались верны, молодой наследник превосходно проявлял себя в военной академии, его слава великолепного воина распространялась так же быстро, как и слава кутилы. Поговаривали даже о внебрачных детях Фоделя, но ни один из них не был признан или приставлен ко двору.

Наверное, Ульрих все-таки допустил ошибки в воспитании.

Как-то раз мама говорила, что ей жаль Фоделя. По ее словам, его рождение омрачило за собой смерть матери, Марин, возможно император просто не знал, что делать с ребенком, и отправил в единственное известное ему место, где могут из мальчишки вырастить достойного мужчину.

В любом случае, наблюдая, как Фодель буквально разъедает меня своими ледяными глазами, захваченными неподдельным любопытством, я не испытывала к нему ни капли жалости.

Тем более своим вином он залил подол моей юбки.

***

К счастью, мне повезло, и через десять минут Истон высадил меня близ поместья Эмерот. Все оставшееся время я старалась игнорировать надоедливый пьяный взгляд, сверливший через переднее зеркало автомобиля. Я рыбкой выскользнула из машины, коротко поблагодарила водителя и шумно втянула в легкие воздух, наслаждаясь чистым воздухом, лишенного запаха спирта.

Поместье Эмерот находилось непосредственно рядом с резиденцией Ульриха, однако располагалось на фамильной территории Эйзенбаумов, как рассказала днем ранее сама Эмерот. На секунду мне показалось, что такой забор издали напоминает крепость, уменьшенную в размерах, отчего ночью это место выглядело немного жутко, словно подсвечивая тьму своим кирпичом.

Раньше я мало интересовалась аристократией, а потому не задумывалась над тем, кому может принадлежать этот особняк, возвышавшийся среди одной из самых богатых улиц. Размером в три этажа, он идеально вписывался в окружающие его здания, причисленные, по словам народа, к владениям императора. Наверняка от поместья ведет пара дорог в обход главного входа прямиком к Ульриху.

Истон уже уехал, вероятно, желая проводить Фоделя до слуг, которые в силах разобраться с его состоянием, жестом направив меня к небольшой белой будке, примыкавшей к стене. Сквозь прозрачные стекла я разглядела пару мужчин в черной форме, которые выскочили перед моим приближением и словно вытянулись по струнке, выдавая свою принадлежность к армии. Один из них, пониже, рыжий с яркими веснушками на щеках уточнил:

– Вы Юдит? К госпоже Эйзенбаум?

После моего утвердительного кивка второй мужчина бросился раскрывать массивную калитку, украшенную длинными черными прутьями, скрученными в причудливые узоры, и почтительно склонил голову.

– Вам следует пройти к входной двери, где вас встретят.

Я вновь кивнула и прошествовала мимо, вздрогнув, когда за спиной раздались оглушительный звуки запирающегося засова. Ладони вспотели. Я мысленно молилась, чтобы мокрые пятна внизу моей юбки от пролитого нетвердой рукой вина не были так видны и не испускали никакого запаха.

Меня окружили ровно высаженные вдоль дорожки кусты черной бузины, которые я не заметила ночью. Мелкие слегка пурпурные цветочки служили приманкой для жужжащих пчел, от чего воздух вокруг слегка вибрировал. На идеально подстриженном газоне трудилось несколько садовников, один из которых свернул на тропинку, ведущую к плакучим ивам рядом с чем-то похожим на пруд. Длинные, стройные ветви одной из них каскадом спадали на чернеющую водную гладь, едва касаясь своим зеленым покровом, создававшим легкую рябь под действием ветерка.