Но за этой красотой скрывалась опасность. Лунная пыль – одно из главных проклятий экспедиций. Она была мельчайшей, как тальк, но при этом резкой и абразивной, как измельчённое стекло. В условиях отсутствия воды и ветра её края не скруглялись, а оставались острыми, как бритвы.

Если такая пыль попадала внутрь механизмов – она вызывала заклинивание и быстрый износ. На скафандрах она задерживалась статическим электричеством, липла к ботинкам, сочленениям перчаток. А если, не дай бог, она попадала в дыхательные пути – могла вызвать микрокровоизлияния и разрывы лёгочной ткани. Именно поэтому астронавты тщательно чистили оборудование после каждого выхода, а шлюзы модулей были оборудованы всасывающими фильтрами.

Том наклонился, зачерпнул пыль рукой в перчатке и посмотрел, как она рассыпалась обратно – без сопротивления воздуха, без звука, словно в замедленном кино.

– Невероятно, – пробормотал он.

– Это только начало, пилот, – отозвался Хейгс и показал рукой в сторону кратера Тихо. – Пора двигаться.

Однако никто не собирался преодолевать два километра пешком – это был бы медленный, утомительный и опасный путь. На борту «Икара» находился лунный ровер, тщательно закреплённый под внешней обшивкой посадочного модуля.

Роверы для программы «Аполлон» были разработаны в сотрудничестве Boeing и General Motors. Их создавали специально для условий Луны – лёгкие, прочные, без лишней электроники, но надёжные. Основной материал – алюминиевый сплав, а все элементы управления были адаптированы под использование в перчатках скафандра.

Четырёхколёсный, с электроприводом от серебряно-цинковых аккумуляторов, ровер весил около 210 кг и мог перевозить двух астронавтов и до 490 кг груза.

Максимальная скорость – около 13 км/ч, но на практике чаще всего – в пределах 8—10. Укреплённая подвеска и складные сиденья позволяли при необходимости везти и третьего, если перераспределить вес.

Хейгс и Бэйнс, действуя чётко и слаженно, открыли боковой отсек модуля, где находилась платформа с закреплённым ровером. Платформа медленно опустилась по направляющим, и ровер плавно развернулся, словно складной нож. Все элементы – рама, колёса, сиденья и антенны связи – раскладывались в автоматическом порядке при помощи пневмопружин и фиксаторов.

Том проверил колёса: сетчатые, титаново-стальные, с графитовой пропиткой – такие не проколешь. Давление воздуха им не требовалось.

– Готов к запуску, сэр, – доложил он.

– Садимся.

Хейгс и Бэйнс заняли места, проверили ремни и электропитание – ровер заработал бесшумно, лишь индикатор на приборной панели мигнул зелёным. Под одной из обшивок ровера, защищённой тепловым и антипылевым чехлом, находился отсек с необычным содержимым.

Развернув чехлы, Том извлёк Remington 870, помповый дробовик 12-го калибра (12 GA) – надёжный, проверенный десятилетиями. За ним был и второй – для командира.

– Старое доброе железо, – пробормотал Хейгс, глядя на оружие. Без автоматики – меньше проблем в условиях вакуума. Система перезарядки механическая, каждый патрон вручную подаётся затвором – никакой зависимости от давления или газоотвода.

Оружие в условиях Луны действовало иначе, чем на Земле. Порох содержит собственные окислители, поэтому выстрел возможен даже в вакууме. Звук не распространяется, и выстрел будет беззвучным, если не прикасаться к оружию. Огневая мощь дробовика в безвоздушной среде – ниже, разброс дроби минимален, зато пуля или картечь летит дальше и прямее, не встречая сопротивления атмосферы. Отдача в условиях лунной гравитации, в шесть раз меньшей земной, может опрокинуть стрелка, если тот не закреплён или не стоит устойчиво. Опасность для скафандров – колоссальная. Малейшее повреждение – пробоина, разгерметизация, смерть за минуты.