Двор герцога Лотарингии располагался в центре города, возле собора. Здесь собирались придворные, советники и знати, обсуждая дела герцогства. Изабель с интересом наблюдала за окружающими – одетыми в дорогие ткани дамами, воинами в гербовых плащах, клириками с важными лицами.

Этьен повёл отряд в сторону постоялого двора, где они намеревались остановиться. Завтра им предстояло двигаться дальше, но пока можно было позволить себе немного отдохнуть.

– Добро пожаловать в Нанси, – с улыбкой сказал Этьен, помогая Изабель спешиться. – Здесь начинаются настоящие интриги.

Она лишь кивнула, ощущая, что этот город действительно может многое изменить в её путешествии.

Изабель провела ладонью по запотевшему стеклу кареты. Дорога казалась бесконечной, но воспоминания не отпускали её.

Тогда, в детстве, она не сразу поняла смысл разговора отца и Донны Анны.

Но теперь… теперь всё становилось яснее.

Разговор о власти слова

– Книги изменят мир, но не все будут рады этому, Тагеретто.

Донна Анна сидела у очага, её профиль мягко освещал огонь. В руках она держала пергамент, но взгляд был устремлён в пустоту, словно она видела будущее.

– Кто же воспротивится книге? – спросил Тагеретто, поглаживая Изабель по волосам.

– Те, кто держит истину в оковах.

Отец задумчиво кивнул.

– Церковь.

Донна Анна перевела на него взгляд.

– Не церковь как вера, а церковь как власть.

Изабель ещё не понимала, что значит власть. Но чувствовала, что в этом слове прячется страх.

– Папство живёт тайнами, Тагеретто. Они не могут позволить каждому держать истину в руках.

Отец вздохнул.

– Но разве книги не могут служить и им? Они ведь тоже печатают буллы, послания…

– Могут. И будут. – Донна Анна отложила пергамент. – Но только те, которые угодны им. Что будет, если появится книга, что скажет правду? Если люди смогут читать не только то, что им велят?

Тагеретто нахмурился.

– Еретики.

– Вот именно. Они заклеймят это ересью, ибо любая новая мысль – угроза старому порядку.

Изабель внимательно слушала.

Она любила книги. Они были её друзьями. Но впервые поняла, что не все считают книги добром.

– И что же будет? – спросил отец.

Донна Анна усмехнулась.

– Сначала они попробуют подчинить это себе.

Она подняла пергамент.

– Будут печатать только то, что служит им. Будут прославлять власть и укреплять страх перед сомнением.

Она сжала пальцы на краю листа.

– Но затем придёт то, чего они боятся больше всего.

Огонь в очаге вспыхнул ярче, отбрасывая длинные тени.

– Появятся книги, которые их разрушат.

Тагеретто молчал.

– И тогда они начнут борьбу.

Возвращение в реальность

Карета тряхнулась, и Изабель открыла глаза.

Теперь она видела, как сбывались слова Донны Анны.

Папство уже начало сопротивляться. Великие мастера печати находились под давлением. Судебные процессы, запреты, угрозы…

Но поток уже не остановить.

Истина вышла из-под пера.

Изабель прикрыла глаза.

Где-то вдалеке раздавался звон печатного станка, и с каждой новой страницей старый мир рушился.

Постоялый двор, в котором остановились путешественники, находился недалеко от городских ворот. Это было крепкое каменное здание с просторным внутренним двором, где уже стояли несколько повозок и лошадей. Внутри царила уютная полутьма, пахло жареным мясом, хлебом и вином. Уставшие путники расположились в общей зале, заказав ужин и немного вина.

Изабель, несмотря на усталость, никак не могла заснуть. Комната, отведённая ей, была небольшой, с тяжёлым деревянным ложем и толстым шерстяным одеялом. За стенами всё ещё слышались приглушённые голоса, скрип ступеней и редкие выкрики с улицы. Она лежала, глядя в потолок, и вспоминала Париж, Донну Анну и тот момент, когда впервые услышала имя Гутенберга.